Николай Рерих - Листы дневника. В трех томах. Том 3

Можно быть различного мнения о современном состоянии человечества. Можно смотреть на доблести людские более пессимистично или более оптимистично. Но так трудно живется сейчас людям, злоба и ненависть выливаются из каких-то темных недр! Слабые духом не понимают, а люди, даже привычные к добротворчеству, часто бывают разделены нелепыми маленькими предрассудками. В преодолении этих предрассудков нам надлежит подать пример молодым поколениям. Не так уж долго осталось нам трудиться в здешнем мире, и в эти финальные годы надлежит выявить все, чему научило нас общение с самыми разнообразными людьми.

Всякое подозрение, умаление, окаменение не может быть там, где сердце болит. Не можем мы не трудиться и не выявлять устремления сердца нашего. У каждого из нас накопилось множество ценнейших воспоминаний, которые послужат нам повсюду. Ты знаешь, что мне, как и каждому из нас, приходилось выносить множество клеветы. Еще недавно один друг из Парижа писал мне, что некие индивидуумы изобретали обо мне такие небылицы, что только разве не сказали, что и картины мои пишу я не сам. Но все это не имеет значения, ибо правда не ржавеет. Давно сказано: сегодня огорчение, а завтра радость.

Публикуется впервые

Посевы

При лесонасаждении знает ли кто-нибудь, которое деревцо примется лучше прочих и которое первое пропадет? При посевах никто не решит, которое поле будет наилучшим, — слишком много привходящих обстоятельств. Даже самый опытный садовник не может поручиться, которое именно растение даст лучшие цветы. Опытный сеятель и не огорчается тем, что он не знает всех следствий своего труда. Так же и во всех культурных работах не можем мы знать, где именно окажутся наиболее прочные ростки. Более того, мы даже не в состоянии предугадать, которая именно перемена или которое распадение послужит для зарождения новых полезных ветвей.

Помню, как А.А. Голенищев-Кутузов говорил нам, что он хочет, чтобы коллекция его не поступала целиком в один какой-либо музей: "Пусть она опять широко разойдется и даст ту же радость, как и мне, многим новым собирателям". Так мог говорить не только истинный любитель искусства, но и поэт. Он-то знал радость собирания и любования творчеством. Знал, что эта радость особенно звучит, когда она происходит не только в официальном музее, но именно дома, наедине, когда рождается настоящее любование, а за ним и любовь к творчеству. Поэт как бы чувствовал, что творения имеют свою судьбу. Одни из них роком пригвождаются надолго к одному месту, но другие, как странники, долго ходят по миру, давая радость в самых неожиданных местах.

И не знаем мы, которая радость больше, не можем измерить, где именно художественное произведение нарождает наибольшие последствия. Может быть, наиболее ценное молодое сердце будет вдохновлено именно в домашнем окружении. А сколько рутинных безобразных обстановок будет скрашено лучом истинного искусства! Каждый знает, как нередко какое-то распадение служило импульсом для нарождения чего-то большего и более многочисленного. Говорится: "Не бывать бы счастью, да несчастье помогло". Народ предвидел, через какие нежданные врата входит новое строение.

Все в движении. Этим постоянным поверх человеческого разума движением создаются новые напряжения, в которых обостряются силы и опять-таки рождается новое творчество. Люди не знают, какие странствия произойдут для них самих. Тем более можно ли предвидеть пути вещей? Пусть все движется в новых зарождениях.

Публикуется впервые

Для будущего

Вспомним наугад несколько значительных, музейных художников: Мазо ди Банко, Траини, Алтичиеро, Стефано да Зевио, Микеле Джиамбоно, Питати, Бенедетто Диана, Эмпо-ли, Инджегно, Ланини, Лицинио, Мачциале, Мосетто, Моран-до, Герини, Буонокорсо, Ортолано, Орси, Ориоло, Пульцоне, Станциони — можно бы назвать еще многих, многих. Они были хорошими художниками. Некоторые из них занимали выдающиеся места. Были главами академий и мастерских. Но игра рока удивительна. Многие современники их опередили. Им пришлось не раз уступать свои произведения иным мастерам. Только в веках кое-что было им возвращено, но и то частично.

Помним, как фреска пизанского Кампо Санто меняла автора от Гоццоли к Нардо ди Чионе и от последнего к Траини. Немало таких странствий совершили произведения. Даже и в совсем недавнее время чуть не о наших современниках спорят критики и не знают, кому приписать анонимные творения. А что же сказать о веках далеких, когда традиционные сходства школ еще более прикрывали индивидуальность? Как отличить даровитых учеников Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка от самих мастеров? Ластман, учитель Рембрандта, иногда трудно отличим от ранних работ своего великого ученика. Даже Брамер подчас напомнит Рембрандта. Затем, в свою очередь, Ян Викторе и безвременно погибший при взрыве в Дельфте Фабрициус не раз бывали принимаемы за самого Рембрандта. Посмотрите в словаре Вурцбаха на множество художников Нидерландов. Немало из них вообще не оставили картин или, вернее, были поглощены другими мастерами. Подписных картин сравнительно мало. Огромное количество анонимных картин дает широкое поле догадкам и всяким временным определениям!

Существуют и синодики известных картин мастеров, местонахождение которых неизвестно. Среди них можно видеть имена Тициана, Дюрера, Греко, Веласкеса… Может быть, они погибли в огне, может быть, уничтожены вандалами, которых немало во всех веках и народах. Кое-что, может быть, еще скрывается на каких-то чердаках. Ведь постоянно находятся новые шедевры Вермера, Гольбейна, Рубенса и других лучших мастеров. Под великими именами часто скрываются неузнанные таланты, и, наоборот, великие произведения остаются неузнанными… "Это для будущего" (Софокл).

Публикуется впервые

Богатство

Одна из наиболее тягостных для нас сказок была о нашем богатстве. Неизвестно, откуда и где зародилась эта выдумка, но хлопот она доставляла много. Постоянно слышались всевозможные просьбы, совершенно неудовлетворимые. Кто-то хотел основать школы; кто-то основывал детский театр; кому-то нужен был печатный станок; кто-то желал построить дом культуры; кто-то желал приобрести именье; кому-то нужно было докончить образование… Бесконечный список человеческих желаний и нужд. Сердце болело, отказывая бедным, но что могли значить наши копейки в этом бесконечном потоке слез и самых благородных намерений. Когда могли, давали, но это была маленькая капля в океане потребностей. В то же время кто-то создавал легенды о нашей роскоши. Это у нас-то роскошь! — против нее мы столько писали. "Роскошь должна оставить вас".