Николай Рерих - Листы дневника. Том 2

Большая Рериховская Библиотека

Н. К. Рерих

ЛИСТЫ ДНЕВНИКА

Том II (1936–1941)

С. А. Пономаренко

Пламенное слово в снеговых Гималаях

Вошедшие во второй том "Листов дневника" очерки охватывают период с 1936-го по 1941-й год.

"Мир армагеддонно содрогается"[1]; "Армагеддон гремит и огромно его психическое влияние. Танец смерти — не только на бранных полях, но во всей земной жизни"[2], - пишет Н. К. Рерих о конце 30-х годов.

Отступление от основ Культуры, человеческие разногласия, "прогресс" цивилизации, вызывающий к жизни самые разрушительные энергии — все это тревожит и волнует Николая Константиновича.

Гулкое эхо Гималаев доносит до Рериха мировые события и главное из них — начало Второй мировой войны:

"Захлопнулись перевалы. Скончалась почта. Но не навечно пресечены пути. Культурные общения оживут. А пока мысленно приобщимся к строительству прекрасному"[3], - призывает он в очерке "Шествия".

В Гималаях у Рериха не келейное уединение, а трибуна водителя жизни. Много мудрых и прозорливых слов летит отсюда к людям, помогая, предупреждая, предостерегая, вызывая лучшие устремления. "Глубокий духовный смысл свойственен всем его работам, — писал Теодор Хеллин. — Они подобны посланиям откровения высших сил. Каждая из них и все они были рассчитаны на продвижение духовного пробуждения человечества"[4].

Очерки настоящего тома — это свод мыслей, кристаллизация этико-философских воззрений, синтез одухотворяющих и преобразующих идей в свете эволюционных положений Живой Этики. Представленная автором многогранная и масштабная картина мира являет в целом космического размаха мозаичную панораму — от истории легендарных поисков обетованной земли Беловодья до блестящих манифестаций русского искусства; от грабительских ухищрений Хорша, надевшего "умильную маску сотрудничества", до преступных фашистских деяний на фронтах мировой войны; от памятных событий и встреч, ставших "настоящими камнями созидания", до непосредственных откликов на происходящее.

Запечатлевшие свою современность, замечательные по искренности и силе убеждения публикуемые Листы дневника одновременно несут печать вечности. Доминирующее их начало — в выдвигаемых жизненных программах. Противопоставляя войне светлую деятельность в необозримых горизонтах Культуры, волнениям и суете жизни — истинные человеческие ценности, злу — красоту добра и жизненные взлеты радости, взаимоистреблению и ненависти — единение, культу золота — осознание ценности труда, Рерих призывает преобразить многие основы жизни:

"До чего нужно сейчас истинное, обновленное сознание и сказать нельзя! Все слова человеческие будут недостаточны, чтобы выразить такую спешную необходимость. Только расширенным сознанием можно воспринимать и человеческую боль, и человеческую радость"[5].

Предостерегая от опасности "сердец каменных", устремляет Рерих к необходимости общественной деятельности как "рассаднику растущих энергий"[6], сурово осуждая равнодушие и попустительство:

"Кроме правительственных распоряжений, именно общественное мнение является первым охранителем национальных сокровищ, имеющих всемирное значение"[7].

В поисках "просветов, просек, которые выведут из дебрей заблудившихся"[8], Н. К. Рерих видит признаки истинного восхождения. Добрым путевым горным знакам-менгирам уподобляет он деятелей Культуры — водителей жизни.

"Чем дальше, тем с большею признательностью вспоминаются все, кто так или иначе возбуждал и чеканил мысль…"[9]. Среди них — великий искатель и познаватель Л. Толстой; писатель Горький, с которым "предполагались огромные литературные обобщения и просветительские программы"[10]; принесший новое одухотворенное, истинное творчество Чюрленис; учитель жизни Куинджи; Юон и Петров-Водкин, которые "на трудных перепутьях укрепили и поддержали русское сознание"[11]; Дягилев, планы которого всегда были во славу русского искусства; самоотверженный врач и зачинатель Рижского Рериховского общества Ф.Лукин и другие художественные и общественные деятели, потрудившиеся во благо "истинного строения жизни" и "мирового преуспеяния".

Литературные портреты их, как правило, приуроченные к тем или иным датам, щедро воспроизводят очерки-воспоминания.

Предлагаемые Рериховские Листы дневника, созданные в годы мировых потрясений, жизнеутверждающи и оптимистичны.

"Даже самые тяжкие бедствия несут обновления. Болезненно растут крылья… И сейчас мировая беда раскроет Врата Будущего"[12].

"Старые Годы"

Перелистываю кем-то когда-то заботливо переплетенные тома прекрасного бывшего журнала "Старые Годы". Кто-то любил этот журнал, заботливо переплетал его, берег. Действительно, это не были ежемесячные случайные сборники. В "Старых Годах" отображалась ценность русской Культуры.

В прекрасных воспроизведениях и статьях напоминалось русскому народу о замечательных памятниках архитектуры, которые поистине были народною гордостью — по крайней мере, должны были быть такою. Напоминалось народу и о ценнейших эрмитажных и других художественных собраниях. Напоминалось и о том, сколько в русском народе было искренних собирателей. На страницах "Старых Годов" щедро мелькали имена культурнейших знатоков искусства, оставивших после себя глубоко обдуманные и облюбованные художественные собрания. Давались и сведения о художественной жизни за границей. Такая хроника показывала, насколько близко текла жизнь искусства в европейских центрах. И нам, русским, нечего было печаловаться, ибо и у нас постоянно образовывались художественные и научные учреждения огромной исторической важности. Кроме исторических и археологических Обществ, лучшие люди сходились для охранения художественных сокровищ. "Общество Друзей Старого Петербурга", всякие Общества Ревнителей Старины показывали, что поверх казенной заботы широко била струя общественности, знавшей ценность истинных сокровищ.

Еще в 1910 году в журнале "Старые Годы" мне довелось как председателю Музея допетровского искусства и быта обратиться к русскому народу со следующим призывом: "За последнее время среди широких кругов общества замечается отрадное явление — возникает подлинный интерес к старине и ко всей минувшей жизни России. Пробуждается сознание, что прекрасные памятники прошлого нужны не только как музейные редкости, но как самые прочные ступени будущей Культуры страны.