Моя жизнь и арматура - Олег Шпаков
Так конструкторский отдел — автор проектов задвижек и обратных затворов — вынудил меня многократно выезжать в командировки в течение нескольких лет для исправления неудачных проектов. Причиной этому явилось отсутствие у ЦКБА опытной базы для проверки верности конструкторских решений.
Вспоминая директоров
Отдельно хочется рассказать о директорах ЦКБА, которых за почти три десятка лет моей работы в этом учреждении было только два: А. З. Качкачев и С. И. Косых. Эти руководители обладали разными характерами, применяли разные методы управления, по-разному общались с подчиненными, но оба сыграли определенную роль в моей карьере и оставили след в моей памяти.
В 60-е годы директором ЦКБА был Александр Захарович Качкачев, который до вступления в декабре 1946 года в эту должность руководил Ленинградским арматурным заводом имени И. И. Лепсе, в том числе и во время войны. Его не призвали в армию, по-видимому, из-за перенесенного инсульта. Будучи по специальности инженером-металлургом и получив на арматурном заводе производственный опыт, А. З. Качкачев понимал важность проведения научно-исследовательских работ для внедрения новых материалов в арматуростроение. Он разрешил отделу металлургов ЦКБА организовать небольшую независимую лабораторию, где выплавляли в тигле, а затем исследовали свойства новых сталей и сплавов, которые позже осваивали литейные цеха арматурных заводов.
Александр Захарович Качкачев
В 1949 году, после успешного испытания атомной бомбы, Александр Захарович и главный конструктор Нисанель Самуилович Лурье были награждены орденами Трудового Красного Знамени и удостоены звания лауреатов Сталинской премии. В постановлении правительства было сказано: «За конструирование и внедрение в производство сильфонных вентилей из специальных сплавов и сталей».
Иногда Качкачева было трудно понять: у него был дефект речи. Однажды из кабинета директора вышли польские специалисты, беседовавшие с ним о сотрудничестве. Они произнесли: «Ваш директор сказал, что польский язык очень похож на русский, а ведь мы с ним говорили именно на русском!»
Александр Захарович курил папиросы, в часть гильзы (мундштук) которых вкладывал вату, и разрешал начальникам отделов и главным конструкторам курить на совещаниях в своем кабинете. Он был очень демократичным руководителем. Начальника сектора, а затем отдела Александру Александровну Мельникову называл Шурочка. Перед совещаниями присутствующие рассаживались на стулья, стоящие вдоль стен. Когда у начальника отдела неметаллических материалов Людмилы Михайловны Всесветской юбка ложилась на колени, он в шутку наклонялся. Поддерживая шутку, женщина средних лет двумя руками одергивала юбку, произнося: «Ну что Вы, Александр Захарович!»
Директор не любил длинных разносов провинившихся сотрудников. Однажды в автобусе я объяснил иностранцу, как найти нужное место, кое-как поговорил с ним и записал в его блокнот свой домашний телефон. Через месяц меня вызвали в первый отдел. Его начальница строго стала меня стыдить и отвела для пущей важности к директору. Качкачеву не хотелось выяснять, как я мог так поступить, и делать выговор; похоже, ему самому было неловко. Он не стал выслушивать возмущенные возгласы секретчицы, а мне сказал: «Ну, скажи, что больше не будешь» — и отпустил восвояси.
Мне пришлось несколько раз выезжать с Александром Захаровичем в командировки. Меня удивляло, что директор берет с собой только зубную щетку и маленький тюбик пасты. В Ворошиловграде (теперь Луганск) при оборонном заводе, изготавливающем гермоклапаны, долгое время находился конструктор Аркадий Воловик. Он был холостым, веселым и общительным юношей. Администрация гостиницы предоставляла ему номер люкс, в который он подселил Качкачева. Александр Захарович удивлялся и снисходительно смотрел, как на завтраке Аркадий вместо овощного салата просил принести ему целые помидор, огурец и вдобавок сметану. Качкачева не смутил ночной звонок от женщины, уехавшей ненадолго в другой город. Пожилой директор шлепал к телефону и будил Аркадия, спящего крепким сном. А молодой конструктор стыдился беспокоить пожилого начальника.
Мне помнится, как к А. З. Качкачеву зашли руководители Ереванского арматурного завода со своим фирменным коньяком. Соблюдался кавказский обычай: чтобы показать степень уважения, нужно было чокнуться ниже бокала партнера. Для этого бокалы поднимались сначала высоко, а чокнуться удавалось только на уровне стола.
При моем поступлении в ЦКБА главными конструкторами проектов были опытные арматурщики А. С. Лурье, П. Г. Добровольский, Б. М. Пиль и А. С. Шелухин, всю жизнь проработавшие на арматурных заводах и в проектно-конструкторской конторе «Армконструктор». Несмотря на закрепление за главными конструкторами отраслей народного хозяйства, директор А. З. Качкачев умело использовал их способности в зависимости от обстоятельств. Если вопрос нужно было решить с начальниками или заказчиками с безупречной вежливостью, это поручалось А. С. Лурье; если возникала необходимость проявить напор и убедить заказчиков «силовым методом», это поручалось П. Г. Добровольскому. При необходимости запутать вопрос или подменить требования выезжал Б. М. Пиль, а когда было нужно
