Александр Никонов - Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.

– По-моему, это естественный процесс. Не стоит унывать.

– Тяжело сейчас искусству, – говорит Андрияка. – Раньше как было? Закончил молодой художник суриковский институт. У него было распределение. Он мог творить!

– Стоп!.. Куда это его распределяли творить? Плакаты рисовать про советскую власть?

– Нет, ну почему… Распределяли, например, на педагогическую деятельность. Были какие-то госзаказы. Например, детский сад оформить или школу.

– Это что, искусство – детский сад зайчиками разрисовать?

– Ну, смотря как разрисовать. Если талантливо сделать – искусство. Зато художник имел прожиточный минимум! А сейчас? Он выходит из института, а у него, не дай бог, семья, дети – ему уже заниматься творчеством нет возможности. Ему надо зарабатывать деньги!

– А ему не хочется…

– Но он вынужден! Идет и рисует какую-нибудь рекламу. Просто, чтобы заработать.

– Вот об этом я и хочу с вами поговорить. Зачем вообще кормить за счет государства всех этих студентов в разных академиях и училищах, учить их рисовать и играть на скрипке? Есть ли где-нибудь на Западе что-то подобное нашим литинститутам, суриковским училищам, гнесинкам всяким, откуда каждый год батальонами выпускают дипломированных творцов. Они, разевая желтые рты, начинают галдеть о том, как плохо вокруг стало с культурой, подразумевая под этим, что им денег перестали давать за просто так. А за что им давать? За то, что они на скрипке могут? Не слишком ли мало для жизни? Шерлок Холмс тоже на скрипке мог, но он еще и работал при этом. Зачем государству российскому эта ноша – культуристов выпускать? Это рецидив сталинизма – государственные скрипачи, художники, писатели… Где еще такое есть?

– За рубежом, конечно, подобные учебные заведения тоже есть. Другое дело, что там все платное. То есть те, кто хочет научиться рисовать или играть на скрипке, – платят. А у нас наоборот – им государство за это платит стипендию. Но это прекрасно! Ну а как же? Вы же не хотите сказать, что культура нам не нужна? Если вся культура перейдет на коммерцию, она перестанет быть культурой! Она станет, как на Западе, – арт-бизнесом.

– А в чем разница?

– Арт-бизнес – это очень простой принцип: искусство является товаром, как кусок колбасы или газета. В этот товар вложены деньги. Чем больше вложено в раскрутку, в рекламу, тем больше покупается. Как работает художник на Западе? Он работает на галерейщика. Вот художника взяли, заключили контракт, в него вкладывают деньги, раскручивают. Проходит первая пробная выставка. После нее артдилер говорит: вот это у тебя очень востребовано на рынке, а вот эта тема не востребована вовсе. Соответственно – делай то, а вот этим не занимайся, мне это не надо. Так художник попадает в полную зависимость на весь срок контракта… У меня друг в начале девяностых уехал в Париж. Материально он вполне обеспечен, работает там художником, но жалуется, что ему для прокормления себя и семьи нужно делать в месяц 30 натюрмортов.

– Какой ужас! Художника заставляют рисовать! Вместо того, чтобы платить ему деньги просто так!..

– Но это уже не искусство.

– Миллионы, да какие миллионы… миллиарды! Миллиарды людей так и живут – просто работают, чтобы обеспечить семью, а творчеством занимаются в свободное от работы время. Если хотят. Спрашивается, почему у художников должно быть наоборот?

– А как тогда быть с искусством? Любой вам скажет: творчество и бизнес – малосовместимы. В застойное время было много минусов, но были и очень большие плюсы. Например, культура была не связана с деньгами.

– Подождите, но почему государство должно финансово поддерживать то, что никому не надо? То, что не покупается, не востребуется рынком? Почему налогоплательщик должен платить за то, что ему не нужно?

– Нельзя сказать, что искусство не востребовано. Культура нужна. Просто на культуре деньги сделать нельзя. Востребована культура не с точки зрения денег, а… вот человек пришел – ему нравится. Он благодарит художника за то, что увидел.

– Блин!.. Из «спасиба» шубу не сошьешь. За голливудские фильмы клиент больше чем просто благодарит – деньги платит! А за искусство – не платит. Потому что – не надо оно народу. Кроме нескольких полусумасшедших коллекционеров, которым деньги девать некуда и по большому счету все равно, что собирать. Другое дело, несамоокупаемые государственные музеи с дешевыми билетами – хранилища народного достояния. Ну, достались нам от прошлых веков все эти рембрандты – выбрасывать жалко, пусть лежат! Архивы ведь тоже убыточные предприятия. Их тоже надо спонсировать. Но только их – музеи и архивы! А живые художники должны работать. Если ничего другого не могут – по 30 натюрмортов вынь да положь трудовому народу!.. Кстати, то, что народ столь активно покупает картины, хорошо говорит о народе, пусть парижском.

– Да вы поймите, на Монмартре скупают картины просто как сувениры. Был на Монмартре – купил себе картинку. А искусство, оно…

– Требует финансовых жертв от народа?

– Нет, я хочу сказать, если бы искусство было совсем не востребовано, к нам бы в школу никто и не шел.

– Эк! Неужто ваша школа самоокупаемая? Судя по особняку, она бюджетная.

– Да, бюджетная. Но зато желающих очень много. Больше, чем у нас возможностей!

– Естественно, было б совсем на халяву, еще больше было бы желающих. А получается, что страна дотирует обучение детей новых русских.

– Если человек живет только для того, чтобы есть, пить и какие-то такие механические действия совершать, у него внутри ничего нет, он опустошен абсолютно. Он не имеет радости соприкосновения с этим удивительным миром. Большинство людей так и живет, не видя мира. Но они могут его увидеть, получить внутреннюю духовную полноту – через искусство. Не как пассивные созерцатели искусства, но и как творцы!.. У меня занимались люди из американского посольства. Люди уже в возрасте. С нуля. Начинали рисовать с самых простых предметов. Изучали светотень, рефлексы, полутона, рисовали карандашиком. А потом приходят и говорят: ой, знаете, чудо какое – мы сидим в офисе и видим листик бумаги, от него тень. Здесь карандаш, от него рефлекс. Начинаем любоваться. Мы берем чашку кофе утром, начинаем любоваться ею как предметом.

– Медитируют на чашку, собаки… Знакомая штука. Бывают еще разные психологические тренинги, на которых людей учат радоваться жизни, раскрывать свои возможности. Но это все платные удовольствия.

– Но у меня человек еще и становится духовно богаче! Именно это дает ему радость!

– То есть «радоваться жизни» и «быть духовно богатым» – это синонимы? Так?