Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799 - Станислава Радецкая

От гнили и яда свой взгляд отвернет,

Пусть падаль последствий рвет воронье.

А если все пьют, ты спиртного не трожь,

Для взора Господня пропойца не гож;

Продажной девице за ночь не плати,

За деньги не купишь у шлюхи любви.

Ты знаешь, что грешник обрящет в конце -

Ужасные муки в жадном огне.

Наказы Господни твердо блюди,

От скверны мирской Он тебя защитит

И сердцу больному дарует покой,

Коль будешь идти заветной тропой.

А что до меня — я грешен пред Ним,

Но Он снисходит к молитвам моим,

Священное имя дрожит на устах,

Я каюсь пред Ним в своих смертных грехах.

Средь бурного моря, вдали берегов

Я буду скорбеть под гнетом грехов,

Уверенный твердо в защите Твоей,

Я знаю, я целым вернусь из морей.

На корабле — три боцмана. Снодди — на берегу в лазарете Сен-Китса, Хатчинс — среди заболевших на корабле, а Хилльярд не протрезвел с пятницы.

В пятницу Хилльярд выпорол Сэма Кэттона за то, что тот выпил. Вся соль в том, что в то же самое время Хилльярд сам был уже пьян.

[1] Вечная жизнь (ит.)

[Различные заметки]

Все доктора с севера скажут, что вода и разбавленные солодовые ликеры — лучшие напитки для юношества. Наш доктор Фозергилл, в начале своей практики будучи еще совсем юным, рекомендовал своим пациентам бренди и воду, джин с водой или ром. Но когда сей замечательный человек лежал на смертном одре, он сказал, что крайне сожалеет о подобных рекомендациях и считает, что они были самым худшим из того, что он делал в своей практике; поскольку ему пришлось стать невольным свидетелем, как многие из его пациентов стали закоренелыми пьяницами.

...Чересчур для привычки, а каков трагический конец для столь невинного начала!

Как противоречивы многие из наших великих писателей. И какие явно лживые речи я слышал из уст наших генералов, адмиралов и даже судей, выступающих в суде.

Говорят: он под градусом, он повысил голос под градусом, вы утонули под градусом, под градусом он прошел рядом, под градусом он поднялся по лестнице, чтобы пойти спать. Под градусом он написал целую книгу и пр., и пр. С той же логикой мы можем сказать: Он под милей. Он повысил свой голос под лигами. Вы утонули под милями. Под лигами он поднялся по лестнице, чтобы пойти спать. Под милями он написал целую книгу и пр.

Прямейшая дорога к сердцу — это лесть, она заставляет заснуть его стражей. Лесть подобна зачарованию.

Как же все любят, когда им льстят! Жаль, что за лесть не полагается налог. Если я оставляю свои часы часовщику, чтобы всего лишь заменить стекло, мастер отрывает чек из прежнего магазина и кладет свой. Если я оставляю шляпнику почистить старую шляпу, я заранее знаю, что найду его адрес, написанный изнутри, а карточка прежнего шляпного мастера исчезнет. Я покупал товары на экспорт из Лондона, и при распаковке находил более пятидесяти карточек и чеков из магазина. Все это из-за того, что они охвачены страстным желанием славы, чтобы их имена разнеслись по свету. Эта мысль распространять свои имена льстит им, пусть даже имена всего лишь написаны на бумаге от часовщика, карточке шляпного мастера или счете от торговца солью.

Я должен полностью верить, что независимым людям чаще льстят, чем говорят правду. Ведь я частенько слышал о слугах, выгнанных за дельные ответы, но ни разу еще не доводилось слышать, чтобы кого-нибудь уволили за избыток лести.

Из всех книг, мной прочтенных, и из того, что вижу вокруг себя каждый день, я истинно понимаю и принимаю всем сердцем, что мир изрядно глупее, чем шестьсот лет назад. Ведь сейчас мы затеваем войну каждые десять лет. Затем мы пропускаем шестьдесят или восемьдесят дет, прежде чем ввяжемся в столь грязное дело, когда попрошайки богатеют за счет военной добычи, награбленной у соседей.

Вода чрезвычайно и неизмеримо важна, и, хотя она столь полезна в природе, мой опыт подсказывает мне, что ни один человек не может выменять на нее что-либо. Алмазы бесполезны. Но все же на них можно купить все, что нужно для жизни. Вода — ценная вещь, но ее много. Алмазы — вещь роскоши, и их не может быть достаточно никогда. Будь вода такой же редкой, как золото, она стала бы такой же ценной.

В обычае агентов пригласить своих посредников отужинать вместе в таверне, и такая трапеза в своей основе имеет ту же причину, что и обычай капитанов военных кораблей приглашать к своему столу своих офицеров. Капитан кормит их едой, купленной на деньги простых людей, с тем умыслом, чтобы заручиться их помощью во всем, что творится на корабле. Агенты приглашают оптовых торговцев с поощрения своих работодателей на обед или ужин с вином, чтобы добиться от торговцев (или только для этого) крупного