Эдит Пиаф - Моя жизнь

Малыш Луи был такой же ребенок, как я. И вот однажды я обманула его. Обманула с человеком более взрослым, более сильным. С «моим легионером».

Ох, как я любила его, моего легионера… Позже, когда я рассказала о нем Раймону Ассо, он написал песню, которая стала знаменитой. Долгое время я не могла её петь без волнения. Может быть, поэтому и пела её хорошо?

Мой легионер! Я потеряла его, конечно, потому, что не была создана для счастья.

Ради него однажды утром, без всякого предупреждения, я покинула Малыша Луи, забрав с собой свою маленькую дочь.

Но Луи разыскал меня в окрестностях Бельвиля. Он поймал меня, отнял нашу девочку и закричал: «Если ты хочешь видеть свою дочь, возвращайся домой!»

Я поняла, что если уйду с легионером, то никогда больше не увижу своего ребенка.

Я провела с моим любимым последнюю ночь и вернулась к Малышу Луи ради дочери.

Мой легионер любил меня. Он попросил назначение в Африку, уехал и там умер. О! Если бы моя жертва не была напрасной.

Но, увы! Вскоре моя бедная девочка умерла от менингита.

Малыш Луи, зная меня хорошо, сказал: «Теперь ничто не удержит тебя около меня. Я знаю, что теряю тебя навсегда. Ты была для меня принцессой из волшебного сна, но сон оборвался. Желаю тебе счастья!» И он исчез из моей жизни.

Мне было восемнадцать. Я знала жизнь только с её низменных сторон, не видела ничего, кроме безобразия и ужасов. Один Малыш Луи был другим. Но вот я осталась одна, и мне ничего не оставалось, как катиться вниз, в чем я быстро преуспела.

Я обосновалась на площади Пигаль, среди баров, сутенеров и пропащих девиц. Первый человек, в которого я там влюбилась, был сутенер, который сразу же хотел послать меня на панель.

Его звали Альберт. У него была красивая улыбка, черные глаза и широченные брюки. При Альберте была и другая девица, Розита, которая «работала» для него на улице Бланш.

Он так властно подчинил меня себе, что я готова была сделать для него все что угодно, кроме одного требования… Может быть, потому, что хотя я и была очень непостоянна, я всегда была влюблена в любовь и не могла унизиться до того, чтобы торговать ею.

Мои категорические отказы вызывали у Альберта гнев. Между нами происходили чудовищные потасовки. Однажды, доведенный до бешенства, он влепил мне пощечину. Тогда я укусила его и начала царапаться, колотить ногами. После часовой драки он сказал, задыхаясь: «Хорошо. Продолжай петь на улицах. Но каждый день ты будешь приносить мне тридцать франков, как Розита».

Я была привязана к этому человеку. Наша сделка казалась мне вполне естественной, и я даже чувствовала себя в выигрыше. Это было подобно счастья: я жила в районе Пигаль со «своим мужчиной». Но я была всего-навсего нищей девчонкой и вообразить себе не могла, что мой голос принесет мне известность и слава осветит меня своими лучами. Я пела, потому что иначе не умела зарабатывать себе на жизнь и содержать своего сутенера.

Но я пела ещё и потому, что только тогда чувствовала себя счастливой, совершенно счастливой. Потом я узнала, что это называется призванием.

Но такое призвание не удовлетворяло Альберта. Он требовал от меня других талантов, не только для получения большей выгоды, но главным образом для того, чтобы удержать меня. Таков закон этой среды: компрометировать мужчин и женщин, чтобы помешать им вырваться из-под власти преступного мира.

Как и все, я была «поставлена на работу». Я не хотела идти на панель? Отлично — моя добродетель оставалась в сохранности, но я должна была играть другую роль. Отныне я стала заниматься разведкой: моя миссия состояла в том, чтобы разыскивать богатых особ. Бродя по улицам со своими песенками, я должна была примечать дансинги, посещаемые хорошо одетыми женщинами, с драгоценными колье на шеях, с кольцами на пальцах.

По вечерам я сообщала о своих наблюдениях Альберту. Полученные от меня сведения он записывал в маленькую книжечку и в субботу вечером или в воскресенье, нарядившись в свой лучший костюм, отправлялся в одно из отмеченных мною заведений. Так как он был красив и уверен в себе, ему всегда удавалось обольстить какую-нибудь любительницу танцев.

На рассвете он предлагал своей даме проводить её домой, ссылаясь на то, что «район этот довольно подозрительный». И каждый раз уводил её в тупик Лемерсье, очень темную и пустынную улочку. Предательски зажимал ей рот левой рукой, лишая возможности кричать, а правой наносил своей жертве молниеносный удар, срывал драгоценности и отбирал деньги.

Я ждала его в кафе «Новый Афины». Когда ему все удавалось, он шел ко мне с широкой победной улыбкой и с оттопыренными карманами. Всю ночь он поил меня шампанским.

Но однажды Альберт поверг меня в ужас. Вместе со своим приятелем, Андре, тоже сутенером, Альберт хотел заставить Надю — чудесную белокурую девушку — торговать собой.

Надя была красива, нежна и наивна. Она была безумно влюблена в Андре. Я советовала ей: «Уходи. Ещё не поздно. Беги сейчас же, иначе ты погибнешь». Но она не могла расстаться со своим возлюбленным.

Как-то вечером Андре сказал ей: «Я с тобой достаточно цацкался. Если ты сегодня ночью не пойдешь работать, мы с Альбертом так тебе всыплем, что ни один мужчина не захочет на тебя смотреть».

Надя, вся в слезах, разыскала меня: «Я сделаю то, что он хочет. Все равно, мне лучше умереть, чем потерять Андре!».

Я пошла за ней по улицам Пигаль и видела, как она пыталась приставать к прохожим, и вдруг — побежала. Я кричала ей вслед, но Надя не обернулась. Я потеряла её в толпе. Больше я уже никогда не видела красивую Надю…

Через пять дней её тело выловила речная бригада: она бросилась в Сену.

Эта смерть была для меня спасительным толчком — как будто ударом кулака прервали кошмарный сон. Я поняла, в какой грязи увязла.

В этот день, окончательно отчаявшись, я решила избавиться от этих людей, выбраться со дна пропасти, в которую скатилась.

Я хотела стать такой же женщиной, как все. Я и не представляла себе, сколько мужества мне понадобится для этого: преступный мир так легко не отпускает.

В тот вечер, когда стало известно о смерти Нади, я, как обычно, ждала Альберта в бистро. Когда он появился, я плюнула ему в лицо, крикнув: «Ты меня больше не увидишь!» — и пустилась бежать, пока он утирался.

В течение нескольких дней все было спокойно, и я даже готова была поверить в чудо, поверить, что Альберт решил меня отпустить. Но глухой страх не оставлял меня: я слишком хорошо знала, что все это не заканчивается так просто.

Однажды вечером два человека остановили меня на улице: «Иди с нами. И без кривляний». Они привели меня в какую-то комнату и оставили там, заперев дверь на ключ. Всю ночь я ждала, полумертвая от страха. Рано утром я услышала шаги Альберта, поднимавшегося по лестнице. Дверь открылась, и Альберт вошел в комнату. В отчаянии, отступая от него, я закричала: «Ты можешь убить меня, подлый выродок, но я не вернусь к тебе!»