Вечный ковер жизни. Семейная хроника - Дмитрий Адамович Олсуфьев
Такая барская расточительность поражала воображение обывателей и служилых в их глазах и в наших детских, к славе истинного старинного братства. Барин-аристократ по понятиям русских людей должен быть щедрый.
Боже! О стольких хочется вспомнить, и не знаешь, что, когда и где поместить в воспоминаниях. Да и зачем, спросят многие, да и сам я себя часто спрашиваю. Но я уже решил писать воспоминания, и к этим сомнениям не буду возвращаться.
Ожидаемый приезд Императрицы
Также к этой эпохе относится эпизод, очень поднявший славу нашего Никольского в глазах его жителей и всей округи, эпизод, о котором я слыхал бесконечные рассказы и от дворовых и от духовенства. Расскажу его вкратце уже не в легендарном, а, так сказать, в историческом освещении Императрицы Марии Александровны.
Императрица Мария Александровна, всегда глубокая по своим чувствам и стремлениям, возымела одно время желание к уединенной жизни в простой помещичьей обстановке среди русского народа. Сохранив в себе чувство глубокой привязанности к моему покойному деду, пестуну Государыни в православии и вообще в русских народных чувствах, Императрица пожелала купить или только нанять по летам имение дедушки Звенигородского уезда село Ершово. Владельцем Ершова была бабушка Мария Алексеевна.
Что-то помешало ей осуществить столь лестное для нашей семьи желание Государыни и отец мой по соглашению с бабушкой предложил Императрице вместо Ершова гораздо более красивое и по положению и по великолепному парку наше Никольское. (Маша Васильчикова говорит, что бабушка и слышать не хотела о продаже или уступке кому-нибудь Ершова, даже тетя Ольга не согласилась уступить Ершово).
Со стороны Государыни последовало согласие, и вот закипела в Никольском работа по приведению дома и флигелей к приему Императрицы и ее небольшой свиты. Эпизод этот относится, вероятно, к 1862 или к 1863 году. Работа была поручена Московскому Придворному ведомству, во главе которого тогда стоял обер-гофмаршал князь Николай Иванович Трубецкой, который и приезжал для этого в село Никольское. Дом найден был в полном порядке, готовым принять Императрицу. В нем произвели только одну перемену, о которой после в нашей семье всегда сожалели с горечью и за которую упрекали князя Трубецкого.
Дом села Никольского, построенный в 40-х годах прадедом бывшего генерального прокурора (А.А. Обольянинов, † 1842 г.) сохранил, до последнего времени (лето 1918 г.) великолепные расписные потолки в парадных комнатах. Потолки эти признавались знатоками русской архитектуры настолько интересными, что известный архитектор Академии искусств командировал в 1915 или в 1916 году в Никольское своего помощника, который немало дней потратил, чтобы с точностью скопировать рисунок потолка в большой гостиной с тем, чтобы с точностью воспроизвести такой же потолок в имении Харитоненко (Олив) в Малороссии[70]. Такой прекрасный потолок был и в большом зале нашего дома. И вот, не знаю, показался ли он недостаточно свежим князю Николаю Ивановичу, но по его распоряжению он был закрашен простой белой известкой.
Правый, боковой от дома флигель был внутри подновлен для помещения обер-гофмейстера Императрицы графа Андрея Шувалова (отца послов)[71]. С тех пор за этим флигелем так у нас и удержалось название «Шуваловский». Вот и все переделки, которые придворное ведомство сочло нужным сделать в нашем милом красивом, глубоко нами всегда любимом, поэтичном Никольском.
Интересен еще эпизод, связанный с ожиданием на жительство в Никольское Императрицы Марии Александровны. Около самого Никольского у дома в саду живописно расположена каменная церковь, выстроенная в 1796 году прежним владельцем Никольского гвардии полковником [Петром Михайловичем] Власьевым и отделанная внутри Обольяниновым в стиле иконостасов Кваренги. Такой же иконостас был сделан Обольяниновым в его имении Тверской губернии селе Талошне, перешедшем потом Всеволожским и Татариновым. Иконостас наш очень похож на иконостас Пантелеймоновской церкви в Петербурге. Церковь Никольская была внутри очень изящная и содержалась отцом моим в прекрасном виде[72].
В церковном причте тогда у нас находился совершенно молодой, только что посвященный, стройный мужественный красавец дьякон Александр Михайлович Доброклонский. Умный, приятный, веселый, он имел чудный бархатистый могучий бас. Неуверенный в молодом малоопытном дьяконе, митрополит Филарет озаботился, чтобы причту не ударить лицом в грязь в Высочайшем присутствии, вызвать дьякона Доброклонского на испытание.
Отец дьякон в продолжение многих лет друг нашей семьи и моей матери, с которой он вел долголетнюю переписку, всегда с гордостью рассказывал, что знаменитый Владыка им остался доволен и отпустил с похвалой, сделав только одно замечание, что голос не надо расходовать во всю силу, чтобы всегда чувствовался в нем еще запас. Не забыто было указание, что царственным особам кадят «трижды по трижды». Вот и всё, что в памяти у меня осталось о готовившемся пребывании Императрицы в Никольском.
Приезд Императрицы не состоялся. Отец объяснил мне это интригами придворных, в частности [Андрея] Шувалова, не желавшего ехать в имение Олсуфьевых. Через год стремление Императрицы осуществилось покупкой Ильинского[73].
Но повесть о готовившемся долго на все лады повторялась в рассказах дворянства и духовенства и способствовало местной славе нашего Никольского.
Третья тетрадь
<События 60-х годов>
На старости я сызнова живу,
Минувшее проходит предо мною.
А. Пушкин, Пимен [ «Борис Годунов»]
Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей наших,. чтобы и они в свое время возвещали своим детям.
Псалом 77, ст. 3, 4 и 6.
История умственного и общественного развития в России едва ли может быть вполне понята без частной истории семей, без оценки той системы участия <…>, которое в нашей личной и общественной судьбе приходится на долю семьи и быта.
И. Аксаков, Биография Тютчева
5 февраля н. ст. 1923 года у Маши Васильчиковой{20}
Бабушка с дочерьми вернулась из-за границы в Россию в 1860 года осенью и поселилась в своем доме на Девичье поле в ноябре 1860 года. Олсуфьевы по зимам жили в Москве с 1860 по 1864 год, т. е. когда дядя Саша учился в университете. По летам они жили в Ершове, но уезжали за это время и за границу. Во второй свой приезд в Москву в мае 1862 года они уже поселились в
