Вечный ковер жизни. Семейная хроника - Дмитрий Адамович Олсуфьев
В мае 64 года и наша семья приезжает к ним в Москву. Мне полтора года и тетя Даша пишет, что я маленький и начинаю всё говорить, но по-своему, например, вместо тетя — котя. Мы не раз ездили к ним и в Москву и в Ершово. Летом 1863 года мамá со всеми детьми и с Марией Антоновной Монастье в Ершово. Там же тетя Алина Зубова с мужем и детьми; там же дядя Саша и Ванечка Лебедев. Мама привезла свою пару лошадей. Там же гостят тетя Леля Всеволожская с мужем и детьми. Осенью 63 года и бабушка, и тетка — все будут к нам в Никольское на несколько дней.
Весною 63 года барышни, тетя Даша и Маша, катаются верхом в Петровском парке кавалькадой. Их знакомая молодежь: двое Талызиных, Варенька Дубовицкая, Пашенька Хилкова, Мария Мясоедова (гр. С...), Варенька Перфильева, Лидия Менде (?), Наташа Олсуфьева (?), Софи Куравьева. Тучков (Алекс. Павлович), Трубецкой, Ермолов, Мари и Алекс Миклашевские.
Теперь передаю главные события в нашей семье в 60-х годах.
Дядя Саша в 1864 году кончает Московский университет и математический факультет. В 1865 году он отбывает первым в лагерь в Красном Селе артиллеристом гвардейской конной артиллерии юнкером; потом он готовится к офицерскому экзамену. В 1870 году (?) он назначается адъютантом к Цесаревичу Александру Александровичу.
Осенью 1863 года дядя Алексей принимает один из армейских кавалерийских полков. В 1865 и в 1866 годы отец мой командует Ростовским пехотным полком в Москве, а мы живем в Петербурге. Скоро он его сдает и переходит в Петербург.
Какие же наши родственники и близкие семьи нашей семьи до 1866 года, когда я начал себя помнить?
1) Дом бабушки, 2) семья тетки Васильчиковой, 3) семья тетки графини Зубовой, 4) семья тетки Елены Всеволожской и через нее все Всеволожские: семья Дмитрия Александровича, Ивана Александровича, Павла Александровича, 5) семья Горчаковых и через них Пушкины, 6) семья Александра Ивановича Шаховского.
Мамá до 1866 года много выезжает ко двору и в свет. Императрица Мария Александровна очень к ней благосклонна. Двор [великой княгини] Елены Павловны, музыкальные собрания у нее ([Антон] Рубинштейн, гр. [Михаил] Виельгорский, † 1866 г.) и домашние спектакли, «Горе от ума» (Чацкий — писатель Маркевич[74] идеально исполняет). Дом графини Адлерберг (Полтавцевой)[75]; поэт Тютчев у Горчаковых. Но проходит для мамá совсем незамеченными, кажется, баронесса Розен[76], князь Владимир Александрович Черкасский[77].
Близкие друзья отца — А.А. Кавелин, Владимир Александрович Всеволожский (охота), Лиза Пиллер. Товарищ дяди Саши — Иван Николаевич Лебедев.
Огромное влияние на судьбу нас, детей, имела наша мать, женщина выдающаяся и по способностям, и по доброму сердцу и благородным возвышенным стремлениям, и по красоте и по светской привлекательности обращения.
Мать моя была натура нервная горячего сангвинистического темперамента. Она очень легко увлекалась идеями, направлениями. Наша жизнь делилась по времени на полосы, соответствующие тем полосам, через которые проходила наша мать. Первую полосу я бы назвал до 1870 года включительно или даже до 1871-го года. Мне было 8–9 лет — это полоса моего детства, невинного и прекрасного. Тогда, как мы видели, мамá еще не порывала со своей родней, своим кругом общества, с обычными традициями петербургскими аристократическими-придворными, в которых жила та семья, в которую она вошла по замужеству.
Первые детские впечатления
Когда кончается детство и начинается отрочество? Когда кончается юность и начинается просто молодость? Обычно детство, кажется, считается до 12 лет, отрочество до 18 лет. Но я думаю, будет правильнее, если я начну свое отрочество раньше, скажем с 10 лет, а может и с девяти, ибо когда мне было 9 лет, к нам в дом поступил воспитателем молодой доктор Илья Иванович Дуброво, который сыграл значительную роль в жизни нашей семьи, прожив у нас до своей смерти преждевременной в течение 12 лет с небольшими перерывами. В связи с его поступлением начинают появляться первые облака на чистом голубом небе моих детских воспоминаний.
Итак, я родился 2 октября 1862 году в Петербурге в дедовском доме на Фонтанке, когда вся многочисленная семья Олсуфьевых и дядюшек и тетушек жили дружною семейною жизнью, связанною единством взглядов, традиционностью быта, общественных связей и привычек. Я обрисовал в кратких чертах круг наших семейных классовых отношений.
Когда я родился, отцу моему было 29 лет, матери моей было 27 лет, и у них уже до меня было трое детей: Лизе было 5 лет, Васе 3 с половиной года, Мише 2 года.
Мои первые смутные самые ранние воспоминания относятся к четвертому году моей жизни. Так, например, мне чуть-чуть помнится впечатление от известия о покушении на Государя, сделанное Каракозовым. Оно было в апреле 1866 года, когда мне было 3 с половиной года. У нас тогда жил белый, как лунь, красивый бородатый седой кучер Михайла; у него была дочь Таня, молоденькая горничная — подняня, ходившая за нами, детьми. Вот мне помнится, что она, придя к нам вниз, сообщила о покушении.
Опишу уж кстати и наш выезд, всегда занимавший нас, детей, потому что мы очень любили лошадей. У нас тогда были не наемные, а собственные вороные лошади из породы крупных битюгов. Была большая четырехместная карета, верх которой снимался, и она обращалась в коляску. Обита она была какой-то желтоватой материей, и сзади было сделано сиденье-кресло для выездного лакея. Были еще две двухместные кареты: одна более новая парадная на восьми рессорах, очень мягкая на ходу, которую мы очень любили, другая маленькая, вся звенящая, старенькая.
Наши люди: у нас был выездной Парфений, а потом Семен Галкин, носившие черную ливрею с серебряными пуговицами-гербами, плисовыми брюками и гетрами. Выездной днем обыкновенно сидел в верхней передней, отворял дверь и докладывал о приезде приезжающих. У нас был маленький обезьянообразный буфетчик Яков Ульянович, прежде служивший в Москве у кн. И. Ив. Трубецкого, и жена его Пелагея Николаевна; у нас был камердинер отца Павел Тимофеевич, мрачный слуга, молчаливый, комильфотный, с
