Юрий Жуков - Первое поражение Сталина

Но ни об этом, весьма симптоматичном конфликте, ни о том, что в Тифлисе начали создавать Закавказскую Федерацию, в ходе XI съезда РКП(б), открывшегося 27 марта 1922 года, почему-то никто из его делегатов не обмолвился ни словом. Оказалось, что партию продолжает волновать (и нешуточно), будоражить, разъединять противоположными взглядами только то, что, казалось, разрешено на прошлом съезде.

Семь дней участники съезда бурно дискутировали только по двум вопросам.

Об – уже ставшей старой – Новой экономической политике. Выясняли, является ли она госкапитализмом. А если так, то как далеко может зайти отступление, и не пора ли его остановить? Как в таких условиях следует крепить «смычку», то есть союз пролетариата и трудового крестьянства?

А ещё о том, как следует управлять ставшим далеко не однородным, не единым народным хозяйством. Что делать с разросшейся массой конформистского по своей природе чиновничества, втягивавшего, как водоворот, членов партии? В каких пределах использовать беспартийных специалистов? Какое, в конце концов, место займут профсоюзы в управлении хозяйством?

И всё же, вопрос национальных отношений, перешедший в форму межреспубликанских (хотели того делегаты или нет), всплыл. Случайно, хотя и в отчётном докладе, с которым выступил Ленин. Говоря о Донбассе «как центре и основе всей нашей экономики», Владимир Ильич непреднамеренно обмолвился:

«Украина – независимая республика, это очень хорошо, но в партийном отношении она иногда берёт – как бы повежливее выразиться? – обход, и нам как-нибудь придётся до них добраться, потому что там сидит народ хитрый, и ЦК – не скажу, что обманывает, но как-то понемногу отодвигается от нас».138

Вот, собственно, и всё, о чём сказал признанный лидер страны. Ничего конкретного, только намёки, хотя и понятные большинству делегатов. Ленин произнёс только одну фразу, но за ней стояло очень многое. И то, что национальные разногласия сохраняются, несмотря на соответствующую резолюцию X съезда. И то, что они начали перерождаться в межреспубликанские конфликты – во всяком случае, с Украиной. Мало того, захватили если не всю Компартию этой республики, то, во всяком случае, её ЦК.

Сигнал прозвучал весьма серьёзный, но на него так никто и не отреагировал, кроме представителей того самого, украинского, ЦК. Попытавшихся сразу же отвести от себя все подобного рода обвинения. Именно таким оказалось выступление Н.А. Скрыпника, наркома юстиции УССР. Коммуниста, считавшего себя настоящим украинцем не только по рождению (в небольшом селе Бахмутского уезда). Ещё и по воспитанию, с детства воспринявшего семейные предания о предках – запорожских казаках, читавшего и перечитывавшего «Кобзаря» Шевченко.

«Для меня, – поспешил он выступить с опровержением сказанного, – имеет некоторое показательное значение мимоходом брошенное заявление т. Ленина, что Украина, между прочим и к счастью, является самостоятельным государством. Товарищи, это мимоходом брошенное замечание разрешает жизненный вопрос. Дело в том, что происходящее в настоящее время движение сменовеховцев и интеллигенции по данному вопросу своих вех не сменяет. Единая и неделимая Россия – бывший лозунг деникинцев и врангелевцев – является в настоящее время лозунгом всех этих сменовеховцев».

Столь абсурдным, алогичным заявлением Скрыпник явно стремился напомнить и о резолюции X съезда, и о необходимости бороться не с национальным уклоном, а с «великорусским шовинизмом». Но чтобы хоть как-то связать свою филиппику с проблемами, обсуждаемыми съездом, чтобы из обвиняемого стать обвинителем, он бросил в зал: «в весьма многих советских аппаратах… работники состоят, к сожалению, не из коммунистов, а из сторонников сменовеховцев».

Доказательства? Да зачем они, если нужно всё свалить с больной головы на здоровую. Отстоять самостийность, незалежность не только Советской Украины, но и её Компартии.

«Мы имеем перед собой, – продолжал Скрыпник, – вполне определённое явление – как относительно Украины, так и других советских республик. Имеется тенденция к ликвидации той государственности рабочих и крестьян, которая добыта силою рабочих и крестьян этой страны… И необходимо поэтому принять заявление т. Ленина как имеющее политическое значение в смысле отмежевания нашей партии от этих сменовеховских настроений».

Не довольствуясь уже сказанным, Скрыпник продолжал отстаивать позицию и личную, и своего ЦК. «Мне припоминается. – многозначительно заявил он, – постановление ЦК РКП 18 мая 1918 года, где ЦК вынес постановление, что признаёт самостоятельность Коммунистической партии большевиков Украины и самостоятельное вхождение в Третий Интернационал, поскольку Украина является самостоятельным государством». Правда, понял, что зашёл слишком уж далеко, и попытался смягчить сказанное. «Мы имеем, – заявил он прямо противоположное, – перед собой организационное партийное отношение, и оно имеется перед нами – иного мы не желаем, и стоим на нём обеими ногами. Вопрос не в этом». И снова вильнул в сторону: «Речь идёт о том, чтобы не дать возможности линию, намеченную партией, изменять на практике иноклассовым элементам, работающим в советском аппарате».139

Слова Ленина задели за живое не только Скрыпника, но и главу Компартии Украины Д.З. Мануильского. Тоже украинца, только с Волыни. «Мы, – обратился он к собравшимся, – группа украинских работников, были очень взволнованы этим обвинением. Я подошёл к т. Ленину и в частной беседе спросил его, на чём он основывает своё заявление. Тов. Ленин ответил: «Если бы у меня были факты, я бы так и сказал. Но дело в том, что фактов у меня нет». Поэтому я высказываю надежду, если сейчас у т. Ленина фактов нет, то к будущему XII съезду у т. Ленина, вероятно, накопится много фактов, говорящих обратное».140

Мануильский оказался прав лишь в одном. За год фактов, подтвердивших правоту Ленина, накопилось предостаточно. И более всего фактов «обхода» предоставил глава правительства Украины Раковский.

Глава VII. Последняя схватка: поражение

22 февраля 1922 года в Москве состоялось предрешённое требованием Политбюро совещание представителей семи советских республик и ДВР. Правда, не только председателей ЦИКов и Совнаркомов. Таковых оказалось меньшинство. А.Г. Червяков – от Белоруссии, главы правительств: ДВР – Н.М. Матвеев, Хорезма – А. Ходжаев. Остальные оказались полпредами при СНК РСФСР, Армении – С.М. Тер-Габриелян, Грузии – М. Цхакая, Украины – М.Н. Полоз. А Азербайджан представлял член ЦИКаА. Ширвани.

В том проявился не откровенный саботаж, как можно было бы полагать, а только скрытое недовольство навязанным постановлением Политбюро. И всё же, все собравшиеся в Москве, облеченные соответствующими полномочиями, исполнили должное. Поручили РСФСР «представлять и защищать» в Генуе интересы их государств, «заключать и подписывать» от их имени «как могущие быть выработанными на этой конференции отдельные международные договоры и соглашения», так и «предпринимать все вытекающие из сего шаги».1