Моя последняя любовь. Философия искушения - Джакомо Казанова

– Все оплачено, в том числе и следующие три дня.

– Кем же?

– Вы сами хорошо знаете.

– Моя история наделала много шума?

– Предостаточно.

– А что говорили?

– И то, и се. Вам не понравится, если я расскажу об этом.

– Не понравится! Мне совершенно безразлично, что говорят. Только дураки боятся болтовни.

– Уверяют, что выстрел произведен вами, а для крови на шпаге вы закололи кролика, поскольку в указанном месте не обнаружилось ни мертвого, ни раненого.

– Вот забавно! А моя шляпа?

– Сыщики нашли ее на улице.

– Вы слишком доверчивы. Как же объясняют, почему меня посадили в тюрьму?

– Ходили тысячи всяких слухов. Одни говорили, будто у вас не в порядке бумаги, другие – что вы любовник донны Нины.

– Но ведь вы можете подтвердить, что я всегда ночевал у себя в комнате?

– Поверьте мне, сударь, для вас же будет лучше, если вы никогда более не увидите эту даму.

– Не беспокойтесь за меня.

Я также узнал, что Нина во всеуслышание хвалилась, как щедро она раздавала мне деньги, а графу Риэле почти призналась в нашей связи. В этот же вечер я доставил городским сплетникам новую пищу для разговоров. Хозяин по моему поручению взял ложу в опере. Ожидалось, что объявленный спектакль будет особенно блестящим. И вдруг, за час до начала, афиша была снята – из-за болезни двух певцов представление откладывалось до 2 января. Это распоряжение могло исходить только от вице-короля. Как и весь город, я принял его на свой счет.

Я покинул Барселону в последний день 1768 года и направился к Перпиньяну. Путешествовал я в доброй коляске, проезжая ежедневно понемногу и останавливаясь на постоялых дворах только для того, чтобы подкрепиться. На следующий день после отъезда мой возница спросил, не осталось ли у меня в Барселоне недоброжелателей.

– Почему такой вопрос?

– Да вот со вчерашнего дня три какие-то личности не выпускают нас из вида. Ночь они провели в том же трактире, что и мы. Они все время молчат и, конечно, замышляют что-то недоброе.

– А как обезопасить себя от нападения?

– Пока они впереди на три четверти часа. Полагаю, лучше всего выехать несколько позднее и заночевать в какой-нибудь захолустной гостинице. Если эти бандиты вернутся, то не останется уже никаких сомнений.

Я последовал совету возницы, и мы остановились на указанном им постоялом дворе. Наших преследователей там не было, и я уже начал успокаиваться, как вдруг, посмотрев в окно, увидел их у ворот конюшни. Судорога ужаса пробежала по всему моему телу, и я почитал себя уже погибшим. Однако по размышлении мужество вернулось ко мне. Я велел своему слуге не показывать беспокойства, а как только эти люди заснут, сразу же послать ко мне кучера. Сей последний не заставил долго ждать себя. Он прибежал и с горячностью принялся убеждать меня, что надобно немедля отправляться в путь. «Я подпоил этих негодяев, – объяснил он, – чтобы они разговорились. Теперь нет уже ни малейшего сомнения – это наемные убийцы. Надо пользоваться случаем, пока они спят, и ехать. До границы совсем недалеко, и я знаю одну боковую дорогу, по которой мы доберемся за несколько часов».

Бесспорно, если бы я мог добыть себе эскорт хотя бы из двух верных людей, то, конечно, пренебрег бы советом моего проводника. Однако же, имея всего лишь шпагу и пару пистолетов, в состоянии ли я был защититься от трех головорезов, вооруженных с головы до ног и решившихся прикончить меня? Мы поспешно снялись с места и за шесть часов проделали одиннадцать лье, так что бандиты, может быть, еще спали, когда мы достигли французской границы. Тогда я был далек от того, чтобы догадаться, кто заплатил этим наемным убийцам.

Я пытаюсь поступить на русскую службу

1769 год

Приехав в Перпиньян, я отпустил своего слугу. На следующий день я остановился в Нарбонне, а потом в Безьере. Расположение сего последнего города поистине великолепно, а пребывание в нем очаровывает всех приезжающих. Жители его отличаются остроумием, а женщины – красотой и учтивостью. Отменную кухню можно сравнить разве что с изысканностью вин. То же самое относится и к Монпелье, где я встретил некую девицу Блазэн, которую читатель, может быть, помнит из предыдущего повествования. Через Нимa проехал не останавливаясь, так как торопился в Экс, где рассчитывал повидать некоторых своих знакомых.

На следующий день после праздника Тела Господня я отправился из Экса в Марсель. Однако прежде чем говорить об этой поездке, нельзя не описать торжественную процессию, устраиваемую не только в этом городе, но повсюду в католических странах. Во время празднования всем особам духовного, гражданского и военного сословия вменяется в обязанность следовать за святыми дарами. Так происходит повсюду, и я имел бы причины для особливого упоминания, если бы в Эксе благочестие верующих не оживлялось маскарадами и шутовскими сценами. Здесь вы можете увидеть манекены, разряженные в самые причудливые одеяния и изображающие смерть, дьявола и первородный грех, которые дерутся друг с другом прямо на улицах. Духовные гимны, радостные крики, шутки, песнопения и вакхические куплеты соединяются в один невообразимый концерт. Язычество, воздававшее своим богам почести на сатурналиях, не могло бы изобрести ничего более разнузданного и дьявольского. Сюда собираются все крестьяне из округи в шесть лиг, чтобы почтить Господа. Святые дары торжественно выносят лишь в этот единственный за весь год день, и народ празднует сие самым непристойным шутовством. Можно подумать, что они хотят развеселить своими безумными оргиями самого Всевышнего. И каждого, кто набрался бы храбрости восстать против сего обычая, сочли бы безбожником и еретиком. Один из членов парламента в Эксе со всей серьезностью уверял меня, что такой праздник в высшей мере полезное дело, ибо он дает городу доход в несколько тысяч франков.

В Марселе меня ничто не удерживало, и я сразу же поехал дальше в наемной карете, направляясь прямо в Турин через Антиб и Ниццу. От своих туринских знакомцев я услышал досадный для себя комплимент: по их мнению, я «ужасающе постарел». Конечно, мне шел уже сорок пятый год – возраст, когда удаляются на покой, но я-то не собирался отказываться от удовольствий и деятельной жизни. Есть люди, которые до конца дней чувствуют себя молодыми, и мой превосходный организм поставил меня в их число. По этой причине я не обратил никакого внимания на советы отойти от дел, а,