Опыт биографии. Невиновные - Феликс Григорьевич Светов
6
Страницы, посвященные НМ, могут показаться сегодня (особенно после опубликования литературных очерков «Бодался теленок с дубом») некоторым повторением. Мне по-прежнему дорого в них собственное осмысление столь важного для нас явления, а схожесть оценок с солженицынскими дала право в свое время защитить его книгу. Печально здесь только то, что и в нашу зрелую пору книга Солженицына, столь недвусмысленно высказавшаяся о наиболее сложных проблемах нашей литературной жизни, нашла отклик только в двух статьях: несомненно заказанной статье В. Лакшина «Друзьям „Нового мира“» и в моей — «Разделение». Факт, несколько охлаждающий романтический пафос нижеследующих страниц. (Примечание 1981 г.)
7
Впрочем, прошло больше десяти лет, пока мои отношения с СП официально сформулировались:
«В СЕКРЕТАРИАТ МО СП
За мое почти двадцатилетнее членство в Союзе писателей Секретариат вспоминал обо мне дважды: первый раз в 1968 году, когда мне вынесли выговор за подписание письма в защиту заключенных Гинзбурга и Галанскова, а второй раз полтора года назад, когда члены Секретариата прочли мою статью о Солженицыне.
О чем пойдет речь сегодня? Мудрено не догадаться. Да, я подписал письмо в защиту Андрея Дмитриевича Сахарова. Я подписал письма в защиту арестованных Татьяны Великановой, отца Димитрия Дудко и отца Глеба Якунина. Но может быть, речь идет об исповедании моей православной веры, которой посвящен мой роман, вышедший недавно на Западе („Отверзи ми двери“, Париж, ИМКА-Пресс)? В нем я достаточно определенно высказал свое отношение к тому, что меня, русского писателя, не может не волновать, к чему я не могу быть безучастным.
Вы называете себя гуманистами, но я мог бы спросить вас: почему вы молчите, когда по стране идет охота на Русский общественный фонд помощи заключенным и их семьям, а его жертвенность, милосердие возвращают нас к первоосновам нашей нравственности? Русская литература всегда жила состраданием к гонимым, арестованным, почему же вы молчите теперь, когда в тюрьмы бросают людей, вернувших честь и достоинство нации, когда шельмуют и арестовывают священников, крестивших тысячи людей, а десятки тысяч возвративших в церковь? Я не стану спрашивать вас: почему вы, твердящие о своей причастности к русской культуре, о своей связи с традициями русской литературы и ее свободомыслием, исключили Пастернака, Солженицына, Войновича, Владимова, Корнилова, Копелева, Лидию Чуковскую… Совсем недавно — Раису Орлову. Исключаете каждого — за собственное мнение, свободную мысль и мужество, а сегодня участвуете в травле Андрея Сахарова — одного из самых прекрасных людей нашего времени. Я мог бы спросить вас и еще о многом, но не стану, у нас не получится разговора. Нам не о чем говорить. Поразителен профессиональный, творческий союз, бегущий впереди карательных органов, подсказывающий им очередную жертву, — или вы не знаете, что исключение дает санкцию на расправу?
Оставаясь в Союзе писателей, я нес ответственность за все ваши действия, и я с себя эту ответственность не снимаю. Но выступая в защиту гонимых и арестованных, исповедуя Христа в своих статьях и книгах и оставаясь при этом членом СП, я думал и о вас — может, мой пример был все-таки не бесполезен для кого-то из членов Союза писателей? Если вы меня исключите, то снимете с меня тяжкую ответственность за ваши преступления перед русской литературой, перед Россией. Мне станет легче, но каково будет вам? У каждого из нас есть дети, есть совесть. Даже когда мы о ней забываем, она все равно существует, живет и когда-то даст о себе знать. Дай Бог, чтобы это случилось с вами до вашей смерти.
Феликс Светов. 20 марта, 1980».
Члены Секретариата за исключение проголосовали единогласно, при одном воздержавшемся (их больше сорока: «Тридцать три богатыря — сорок два секретаря…» — сказал Твардовский). (Примечание 1981 г.)
8
Составители комментария А. Ю. Даниэль и Ф. В. Дзядко благодарят за помощь и ценные замечания Б. И. Беленкина, Н. Е. Горбаневскую, С. Г. Гуревича, Л. С. Еремину, М. В. Далина, А. Г. Козлову, А. Б. Рогинского, З. Ф. Светову, Т. М. Хромову.
9
Наталья Эстемирова пережила Анну на три года Утром 15 июля 2009 года ее похитили в Грозном, вывезли в Ингушетию и расстреляли. Ее тело нашли недалеко от дороги.