Евреи в России: XIX век - Генрих Борисович Слиозберг
Ревизор действительно приехал в указанный день и остановился у станового. Город как бы замер. На улице — ни души. Между тем ревизор в сопровождении станового и сотского посетил лавки, осмотрел достопримечательности города; затем, после этого моциона, отправился на торжественный обед к становому, на который была приглашена вся знать города, состоявшая из попа и ксендза; а потом последовал преферансик, затянувшийся далеко за полночь. Из еврейских обывателей имел честь представиться ревизору один только р. Хаимке. На другой день высокий гость ранним утром благополучно отбыл.
Буря пронеслась. Сверх чаяния, дело кончилось благополучно, обошедшись кагалу всего в какие-нибудь двести рублей. Недаром сказано: «Се, не спит и не дремлет Страж Израиля»[35].
IX. Просветительные учреждения
Просветительные учреждения, в современном смысле этих слов, блистали своим отсутствием. Никакой казенной или общественной школы светского характера в Копыле не было. Христианское население было поголовно безграмотно. Зато еврейское население Копыля было слишком богато школами, хотя своеобразными. Это были хедеры. Их в Копыле могло быть около двадцати, ибо все дети мужского пола от четырех- до тринадцатилетнего возраста непременно обучались в хедерах. Необязательно было учение для девочек, но и те большею частью умели читать молитвы и Пятикнижие в жаргонном переводе. Копылец не жалел ничего для воспитания своих детей; нередко бедняк продавал последний подсвечник, последнюю подушку для уплаты вознаграждения меламеду. И это делалось, быть может, не только из религиозного чувства; тут был, пожалуй, и расчет. Знание в Копыле давало вес, значение, а также и материальные выгоды. Невежда был крайне презираем. В Копыле круглых невежд и не было, разве только один истопник (он же и водонос) Меерке, но тот был идиот. Однако же и этот идиот кое-как знал молитвы и довольно удовлетворительно произносил благословение над Торою в те субботы, когда приходилось читать «Тохохе»{9}, на что никто, кроме него, ни за что не соглашался; но и Меерке настолько все-таки знал содержание ужасной «Тохохе», что соглашался выслушать ее не иначе как по уплате ему каждою синагогою по пятнадцати копеек.
О характере преподавания и вообще о хедерной жизни мне придется говорить в другом месте; теперь скажу только, что единственными предметами преподавания были религиозные: молитвы, Пятикнижие, а главное — Талмуд. Письму же, даже еврейскому, меламеды не обучали, во-первых, потому, что не все меламеды сами знали это искусство, и, во-вторых, потому, что предмет этот считался маловажным и легким, так что желающие ученики могут сами научиться ему в свободное от серьезного учения время. Впрочем, когда в Копыль однажды приехал странствующий каллиграф с предложением открыть за известное месячное вознаграждение в городе школу чистописания для обучения детей обоего пола письму еврейскому, а для желающих — также русскому и польскому, евреи охотно на то согласились, и школа вскоре открылась. В школе было восемь часовых смен, так что все дети могли пользоваться ею. Спустя год, в течение которого почти все юношество научилось писать, каллиграф перекочевал в другой город.
Немало волнений причиняли копыльцам в свое время проекты графа Уварова об открытии казенных раввинских и других еврейских училищ[36]. Евреи справедливо недоумевали, почему правительство так сильно вдруг озаботилось просвещением именно евреев, тогда как оно не обнаруживало ни малейшей заботливости о просвещении христианского населения того же края, которое в местечках и деревнях было поголовно безграмотно, не знало даже основных начал своей веры, не умело читать молитвы, — и естественно пришли к заключению, что это — новый подкоп под еврейскую веру. Не помогли опять ни молитвы, ни посты. Закон был провозглашен, и, что больнее всего, при содействии богоотступников из евреев. Однако ж собственно для копыльцев дело кончилось довольно благополучно. Правда, они были обложены новым сбором («свечным»)[37] в пользу казенных еврейских училищ, зато главное зло не коснулось их: в Копыле училища не было открыто (казенные училища учредили только в губернских и уездных городах). Буря, значит, пронеслась мимо нас.
Было еще опасение насчет меламедов, от которых требовалась по истечении определенного срока сдача экзамена из еврейских и общих предметов с предупреждением, что не выдержавшие такового экзамена будут лишены права содержать хедеры. Но меламеды, большею частью люди пожилые, обремененные работою с утра до вечера, не могли готовиться к экзамену, да им и учиться не у кого было, и они за редкими исключениями к экзамену не являлись, хотя им давали отсрочку за отсрочкою. Между тем наступила Крымская война, и хедеры были забыты.
Вспомнили опять о меламедах и хедерах по поводу мандельштамовских изданий. Л. Мандельштам, орудовавший в Министерстве народного просвещения делами еврейских школ, взял на себя издательство еврейских учебников на счет сумм свечного сбора. Изданы были многотомная Библия с немецким переводом и таким же комментарием (хотя в ней не было надобности, так как раньше уже издана была в Вильне А.Б. Лебенсоном и Бен-Якобом Библия с немецким переводом и была распространена в публике в огромном количестве), Маймонид с немецким переводом, грамматика еврейского языка, учебники для начального обучения еврейскому языку (учебники плохие, а то, что было в них хорошего, взято целиком из бывших уже в ходу учебников Бен-Зеева и Герца Гомберга). Изданы были также книги, ничего общего с учебным делом не имеющие, как, например, респонсы раввинов, и тоже почему-то с немецким переводом{10}. Покупателей на эти книги не оказалось, и их навязали меламедам. Но так как плата за них (около 20 руб.) превышала иногда весь семестровый заработок меламеда, то ее должна была взять на себя община, в виде экстренного налога. Копыльский сборщик повез деньги в Минск, заплатил, но казенные книги там же и бросил. У нас, таким образом, все осталось по-старому: «Все свелось только к деньгам».
X. Лечебное дело
Как многое другое, лечебное дело в Копыле было в руках евреев, или, как теперь принято выражаться, «захвачено было евреями». Хотя копыльцы твердо верили в Промысел Божий, верили, что все постигающие человека несчастья, в том числе и физические недуги, суть только заслуженная кара за грехи и что, следовательно, единственным средством к избавлению от них является только исправление пути, молитва, покаяние, тем не менее, по какой-то странной логике еврейского ума, рядом с этим убеждением уживалось у них и другое, противоположное, по-видимому, убеждение в том, что человек обязан заботиться о своем здоровий,
