Тома Фрэсс - 9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери

Вот тогда-то Мермоз и прослышал о готовившемся перелете Париж – Сайгон. Речь шла о том, чтобы побить, причем до 31 декабря 1935 года, рекорд в 98 часов 52 минуты, установленный на этой дистанции пилотом Андре Жапи. Кроме того, победителя ждал денежный приз в 150 000 франков. У Антуана де Сент-Экзюпери имелся идеально подходящий для этого самолет «Кодрон Симун»[35] – более эффективный, чем «Кодрон Эглон» Жапи.

Его друзья с Мермозом во главе, знавшие о его рассеянности, помогли ему лучше подготовиться. Отлет был намечен на воскресенье, на 29 декабря 1935 года. При удачном стечении обстоятельств экипаж мог рассчитывать превзойти рекордное время предшественников примерно на двадцать часов. Постепенно энтузиазм вернулся, вернулся и вкус к приключениям. Антуан словно воскрес. Будущее казалось безоблачным.

Утром в день отправления Жан Люка бывший глава аэродрома Порт-Этьенн разбудил его в четыре часа. Все было готово. На картах написаны названия, расстояния, ориентиры. Но по мере того, как автомобиль приближался к аэродрому, тоска Консуэло росла. Она помнила, что накануне ее мужу предсказали неудачу. Вскоре Антуан сел за штурвал, а вместе с ним на борту разместился механик Жан Прево. У него был какой-то неестественный вид, почти печальный, ведь предсказание касалось и его тоже.

Тем не менее, они наконец взлетели. Через Мелон, Невер и Лион они отправились в Марсель и к Средиземному морю, которое пересекли в направлении к Бенгази, потом – к Александрии. Во время полета не происходило ничего особенного. Снаружи шел проливной дождь, а от водной поверхности, как написано в «Планете людей», поднимался «пар, точно от огромного таза с горячей водой». Они приземлились в Тунисе, и там было два часа ясной погоды. Вскоре они уже летели над Триполитанией, между Каиром и Александрией. Воздух был спокоен, дождь утих. Затем начались пески. Сент-Экзюпери думал тогда, как написано в том же произведении: «Боже, до чего же пустынна наша планета! Быть может, и вправду реки, тенистые рощи и леса, людские селенья – все рождено лишь совпадением счастливых случайностей». И действительно, они вошли в область, где у человека нет своего места. «Но сейчас все это мне чужое, у меня своя стихия – полет. Надвигается ночь, и становишься в ней затворником, точно в стенах монастыря». В сумерках он начал смаковать ощущения полета. Они вошли в ночь, где в качестве ориентиров у них остались только звезды. Небо и земля слились, оставив пилота лицом к лицу с самим собой. Когда они прибыли в Бенгази, уже была кромешная ночь. Двое мужчин размяли ноги, довольные, что прошли свой первый этап так быстро. Если они сохранят тот же темп, они могут надеяться побить рекорд. После заправки Сент-Экзюпери сделал вираж в сторону офицеров охраны, чтобы сигнализировать им, что взлет прошел успешно, а затем пустил все 180 л. с. своего двигателя в ночь. Прошло несколько часов; с каждым километром кабина самолета все больше пропитывалась дымом Виргинского табака. Пилот начал «поглощать 1050 километров пустыни». Он не имел никаких ориентиров до самого Нила. «Мы в пустоте, – думал он. – Как в сказке, мы пересекаем мертвую долину, черную долину испытаний. Здесь никто не поможет. Здесь нет прощения ошибкам. Что с нами будет, одному Богу известно». И вот самолет вошел в облака. Пилот поднялся на 2500 метров, затем спустился вниз к 1000 метрам, чтобы избавиться от них, но это смолистое пюре по-прежнему окружало их. Время шло, и самолет уже должен был приблизиться к Нилу. Полагая, что Каир уже рядом, Сент-Экзюпери взял вниз, чтобы выйти из облаков и покончить с пилотированием вслепую. Теперь он летел, имея под собой примерно 400 метров высоты. Ему показалось, что он заметил маяк. Но тут вдруг «страшный треск» потряс кабину. И самолет врезался в эрг[36] на скорости 270 км/ч в районе Джебель Хадид, в 200 км к западу от Каира. Несмотря на шок, механик и пилот не испытали никакого ужаса. В «Планете людей» говорится: «Ни Прево, ни я ничуть не волновались. Я только и уловил в себе это напряженное ожидание: вот сейчас вспыхнет ослепительная звезда – и конец». Ожидание длилось, но не появилось никакой звезды. «Ничего, только ледяная тишина». Несмотря ни на что, они остались живы. Они выпрыгнули из самолета. Сент-Экзюпери думал, что его механик сейчас рухнет. Но они оба чудесным образом оказались невредимы. Пилот прошел вокруг и обнаружил, что самолет пропахал плато на 250 метров. Они не знали, где они находятся. Они находились «в квадрате со стороной в 400 километров».

Сент-Экзюпери пошел исследовать округу. Потом он вернулся и сказал Прево: «Я не увидел ни единой травинки». Таким образом, они потерпели аварию в центре пустыни. Утром они откроют для себя то лунное пространство, в котором, не по своей воле, они оказались: «Мы очутились в царстве минералов. Все вокруг заковано в броню. Одолеешь перевал, а там встает еще холм, такой же черный, блестящий». Ревизия воды принесла тревожные результаты. «Мы находим продырявленный термос, в нем уцелело пол-литра кофе, на дне другого – четверть литра белого вина. Процеживаем то и другое и смешиваем. Еще нашлось немного винограда и один-единственный апельсин». Что касается баков, то они разбиты. Песок поглотил все. Если верно оценивать свои силы, то у них их было достаточно, чтобы продержаться пять часов под палящим солнцем. Положение – хуже некуда. Если ждать, то их могли спасти в лучшем случае через восемь дней, в худшем – через полгода. Но имелось лишь два шанса. Либо ждать появления спасателей, либо мужественно идти на штурм пустыни. И Сент-Экзюпери подумал так (он потом вернется к этому в своей «Планете людей»): «Нельзя упускать надежду, пусть даже тень надежды – быть может, совершится чудо, и спасение все-таки придет с воздуха. И нельзя сидеть на месте – вдруг где-то рядом оазис?»

Этот урок идет против всех премудростей пустыни. В этом пространстве, на самом деле, нет ничего, что бы вселяло желание жить и бороться. Тем не менее, вот оно то, что он решил для себя, словно пройдя сквозь трубы атанора[37], через пустоту, отсутствие и неверие. Да, он и его механик стали пленниками пустыни, но они не станут пленниками самих себя. Вот так раскрываются, именно в такой момент, героические масштабы человека, отказывающегося от галлюцинаций.

В первый день они оставили место крушения с решением вернуться до наступления ночи и попытаться исследовать пространство вокруг. Потом он написал: «Мы взбираемся по склонам горбатых холмов. Песок покрыт тонким слоем блестящих черных камешков, обточенных, словно галька. Похоже на металлическую чешую, купола холмов сверкают, как кольчуга». В течение двух дней Сент-Экзюпери делал обходы, оставив самолет под охраной Прево, в надежде обнаружить хоть какие-то признаки жизни. По ночам они разжигали костры в тщетной надежде быть замеченными. По мере того как нарастала жажда, стали появляться миражи. «Пока они еще очень просты. Разливается на пути озеро, а подойдешь ближе – и нет его».