Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799 - Станислава Радецкая
В 9 утра отправился на берег в зеленом каттере. Спросил, как пройти к Миллзу в поместье Миллза, один человек спросил, не нужна ли мне лошадь, если да, то у него как раз есть одна. К полудню добрался до поместья пешком; мистер Миллз вел себя очень приятно. Видел, как очищают ром, ходил в негритянскую деревню, все их хижины были заперты, потому что негры работали в поле; не было даже ни одного больного или покалеченного, и это доказывает, что с ними неплохо обращаются. Около их хижин лежит никем не охраняемое изобилие различных припасов: куриные яйца, дичь, свинина, ямс, хлопок. Поместье Миллза находится к западу от Чарльзтауна, где я временно остановился.
Поговорил с человеком у колодца. Прогулялся мимо залива, где в 1706 году высадились французы. Срезал росток табака в лавке на краю моря, раздобыл семян этого растения.
Пошел на запад острова. Увидел, что надвигается шквал с дождем, вышел на пляж. Пришлось почти полностью раздеться, снял рубашку, туфли и кюлоты, скатал в сверток, положил на камень в ярде от морского прибоя и сел сверху. Дождь и ветер бушевали восемь минут, после я вытерся носовым платком и оделся. Одежда идеально сухая, если б я остался в ней, она была б похожа на мокрый парус. Этот прием я узнал от турок в Триесте.
В два часа дня вернулся в Чарльзтаун, купил десятиквартовый бочонок с маринованными сосисками (в первый раз о них услышал) за три доллара. Замаринованы они были в Гамбурге. Вдобавок отдал четыре битта[3] за фунт копченых сосисок.
Заметка на полях: Чернокожий юноша показал мне обрыв на южном склоне горы Невис, где стая обезьян как-то связала человека и собиралась сбросить его вниз, и только лишь ружейный выстрел заставил их сбежать.
На берегу встретил джентльмена, говорившего с иностранным акцентом. Он выбрался из лодки, где еще была женщина и двое детей. Он сказал мне: «Я — бедняк, проповедник слова Божьего среди негров. По роду я — немец и веры моравских братьев[4] из Хеферта, — во всяком случае мне послышалось, что он так сказал. — Я покинул Антигуа вчера на «Эбби», которая везет сахар в Ливерпуль; она должна была отвезти меня на Сен-Китс, к моим братьям, но корабль остановился здесь набрать воды. Я заплатил капитану «Эбби» два джо, чтобы тот перевез меня, мою жену и двух моих маленьких детей на Сен-Китс, а тот оставил меня тут. Не знаете ли вы, сэр, какого-нибудь дома, где мне бы дали приют?». Я послал негра, чтобы тот показал ему путь до таверны миссис Кэролс.
Два часа спустя он вновь позвал меня и с кажущейся глубокой искренностью начал рассказывать о своих миссионерских занятиях.
— Сэр, — произнес я, — Я думал, что вы из датчан.
Он не понял меня и сказал:
— Нет, сэр, меня никто не назначал. Но я выполняю дело нашего великого Учителя так, словно был рукоположен в сан.
Я сказал, что он найдет нескольких избранных людей, что посещают церковь Моравских братьев в Бастере на Сен-Китсе, и что они будут к нему добры. Он ответил, что ему так и говорили, потому-то он и хотел посетить этот остров. Затем я рассказал ему о выгодной возможности стать священником на Ангилье (я писал об этом раньше), и островитяне (как я думаю) обеспечат его нужды настолько, что он будет получать двести джо в год.
Он выслушал мой совет и спросил:
— Могу ли я добраться до Ангильи с Сен-Китса?
Я ответил:
— Конечно.
Он заметил, что претерпел немало мук, из-за того, что не так хорошо понимал английский и французский, когда приехал в Вест-Индию три года назад, но с тех пор Господь научил его английскому языку. Он спросил также: много ли здесь обращенных за последнее время, и я ответил, полагаю, да. Тогда он поинтересовался, как меня зовут, а затем добавил, что я был очень добр и дружелюбен.
В четыре дня он с женой и двумя детьми сел на шлюп до Сен-Китса.
В тот день видел в Невисе объявление кузнеца, где тот утверждал, что теперь будет брать пять фунтов в год за подковывание одной лошади и не меньше двенадцати шиллингов за каждый набор подков для рабочих лошадей. Он добавлял: «Такие же условия были приняты еще два года назад на Сен-Китсе, где дороги лучше, чем на Невисе, и, таким образом, моя выгода едва позволит мне содержать семью».
В четыре часа дня вернулся на борт в яле. Вскоре отправился на борт «Софии-Магдалены», корабля из Гамбурга, который привел сюда английский приватир, и часть груза пришла в негодность. Мне говорили, что у капитана есть кое-какие вещи на продажу задешево, но я пришел слишком поздно, и он уже от всего избавился.
Помощник капитана рассказал мне, что в Гамбурге мог содержать хороший дом, семью из жены и троих детей, пить каждое утро кофе на завтрак, к обеду подавать свежее мясо и вина, и легкий ужин без горячих блюд, всего за 28 испанских долларов в месяц. «Если бы я вернулся в Гамбург с тысячью долларами в кармане, — сказал он, — я никогда бы больше не вышел в море». Датчане платят своим морякам на торговых кораблях только семь долларов в месяц.
В пять вечера «Сара», что стояла у мыса Невис, вышла в море варпованием и поэтому прошла в двух кабельтовых от нас.
Когда я вернулся с берега, мичман сказал мне: «Томас, вы славно сегодня пообедали». Тогда я не догадался, что он имеет
