Берта Порозовская - Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность

“Для меня жребий брошен. Я презираю ярость римлян, как и их благосклонность. Я не хочу во веки веков примириться с ними, ни иметь с ними что-нибудь общее. Пусть осуждают и сжигают мои книги; в возмездие за это я осуждаю и публично сожгу все папское право, эту Лернейскую гидру ереси”. А в другом месте: “Сильвестр Шауенбург и Зиккинген избавили меня от страха перед людьми. Теперь я ничего не боюсь и издаю уже книгу на немецком языке против папы, об улучшении христианского общества...”

Эта книга, появившаяся в начале августа 1520 года, была знаменитое послание, адресованное “Его императорскому величеству и христианскому дворянству немецкой нации”, настоящий военный манифест Лютеро-Гуттеновской революционной партии.

“Пора молчания прошла; теперь настало время говорить!” – восклицает Лютер, посвящая новое произведение своему коллеге Амсдорфу. И действительно, более энергичного, более вдохновенного языка нельзя себе и представить. “Послание к дворянству” – это целая программа преобразований не только церкви, но и государства. Цель его – освободить Германию от постыдного ига, возбудить в ней стремление к самодеятельной жизни, доказать, что ее зависимость от Италии не есть следствие исторической необходимости, а добровольно наложенное на себя иго.

“Романисты, – говорит Лютер в введении к главной части “Послания”, – чтобы помешать реформе церкви, окружили себя тройными стенами: когда реформы требуют светские государи, они отвечают, что светская власть не имеет права вмешиваться в церковные дела и что власть духовная стоит выше ее; если ее требуют на основании Св. Писания, они возражают, что право толковать Писание принадлежит одному только папе; если же наконец им угрожают собором, то они отвечают, что только папа имеет право созывать соборы и руководить ими”.

Но эти “картонные и соломенные” стены не останавливают Лютера – одна за другой они должны обрушиться под напором выставленного им принципа всеобщего священства христиан.

По мнению Лютера, все члены церкви, духовные и миряне, имеют одинаковые права как христиане; все приобретают в крещении духовное звание, и так называемое духовенство отличается от мирян только тем, что оно избрано “ведать в общине слово Божие и таинства”. Таким образом, все различие между теми и другими заключается только в должности, и если священник почему-либо отставлен от своей должности, то становится таким же крестьянином или бюргером, как и другие. А из этого следует, что духовенство не должно иметь никаких особых преимуществ, ни особенной святости, ни собственной юрисдикции, ни неподсудности светской власти; последняя должна быть свободна в своей сфере, и никакой папа или епископ не имеют права мешать ей.

Тем же положением о всеобщем священстве христиан разрушается вторая стена. Так как папа в духовных делах не стоит выше, чем всякий другой истинный христианин, то и последний может понимать Св. Писание не хуже его, и, наоборот, папа, если он дурной христианин, не поймет смысла Писания. А затем третья стена падает уже сама собой. В тех случаях, когда папа поступает против Св. Писания, община должна сама вмешаться в дело, а община или христианство должны быть представлены в соборе. Последний, как это было с Никейским собором и другими, должен быть созван императором, а в случае необходимости всяким, кто только имеет соответствующую власть. Относительно вопроса, как должен быть составлен собор, Лютер не вдается в подробности, но зато в 26 параграфах перечисляет пункты, которые подлежат его обсуждению и требуют реформы. Так, он особенно энергично восстает против светской политики и роскоши пап, величающих себя наместниками Христа, хотя Господь странствовал по земле в бедности и говорил, что царство Его не от мира сего. При этом он рисует всю сложную сеть злоупотреблений и вымогательств, при помощи которых папы в состоянии удовлетворять свои прихоти. Он восстает против аннатов, палий, против присяги епископов, благодаря которой они становятся в рабскую зависимость от Рима, симонии и других злоупотреблений. Для искоренения их Лютер советует даже не дожидаться собора. Всякий светский владетель должен сам отменить их в своих владениях. Вообще, Лютер, как и Гуттен, хочет, чтобы отдельные церкви, в особенности немецкая, самостоятельно управляли своими делами. Немецкие епископы должны подчиняться избранному из их среды примасу, при котором находится общая консистория, куда поступают апелляции из всех немецких земель. Папе Лютер готов уступить лишь высшее место в общей христианской церкви; его суду подлежат важные вопросы, относительно которых примасы не могли прийти к соглашению.

Переходя к реформе церковно-нравственных порядков, Лютер прежде всего требует уничтожения безбрачия духовенства. Монашество должно быть по крайней мере ограничено. Лютер хотел бы, чтобы аббатства и монастыри были превращены в христианские школы и чтобы монахам было предоставлено право выходить из монастырей. В связи с этим он требует отмены обязательности постов, противоречащей христианской свободе, отмены многочисленных праздников, способствующих праздности, пьянству, игре, запрещения пилигримств, благодаря которым богомольцы проживают в чужих краях последние деньги, оставляя дома голодающую семью. Особенные заботы он посвящает бедным: нищенство должно быть запрещено, каждый город обязан заботиться о своих бедных и не допускать чужих. Лютер требует также реформы университетов, до сих пор, подобно низшим школам, находившихся в подчинении у церкви, причем восстает против возрастающего влияния римского права. Он желает, чтобы были учреждены школы не только для мальчиков, но и для девочек. Наконец он затрагивает и вопрос о гуситах, советуя изменить прежнее враждебное отношение к ним. Относительно Гуса он замечает, что если бы даже он был еретиком, то и еретиков следует побеждать Писанием, а не огнем, иначе палачи были бы самыми учеными теологами в мире.

Недостаток места не позволяет нам подробнее остановиться на этом замечательном произведении, в котором реформатор с ловкостью настоящего дипломата сумел разбросать приманки для всех сословий. В сущности программа Лютера мало отличается от предложений чинов на Аугсбургском и других сеймах. Но новое обоснование старых требований, искренний и вдохновенный тон автора придавали его произведению особенную значительность. Голос одного человека всегда слышнее в толпе. Поэтому нетрудно представить себе тот исступленный восторг, который вызвало “Послание к дворянству” во всех слоях общества. Все сословия находили в предлагаемом здесь плане преобразований свои выгоды. Высшему духовенству этот план развязывал руки, освобождая его от тягостной опеки римской курии, владетельным князьям и могучим дворянам возвращал права покровительства над духовными ленами, обедневшим дворянам средней руки давал право на богатые духовные имения, пожертвованные некогда их предками в пользу монастырей, а с низшего сословия слагал разом невыносимое бремя поборов в пользу папской казны. Лютер сразу сделался народным героем, немецким пророком. Даже те, которые раньше пугливо отворачивались от него как от еретика, теперь были увлечены, покорены его патриотическим тоном.