Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе
Кто знает, предчувствие или коммерческий строгий расчет — только обещание племянника полностью сбывается. Даже раньше осени. Разбогатели они с тетушкой Бабе — съехали из флигелька-развалюшки. Они, и Миха Бочоридзе, и еще тридцать один «политический» — все, кому следует, покинули Метехи. Через подземный ход Камо.
Миссия обворожительного князя Коки Дадиани до конца исчерпана. Для большой поездки по Европе готовы другие документы. Безупречные. Собственной выделки.
9
У города Льежа репутация в мире общепризнанная. Центр знаменитых бельгийских оружейных заводов — скорострельные винтовки, пулеметы, револьверы, прочие деликатные вещицы.
Естественно, торопится с деловым визитом к льежским благодетелям владелец не очень большой посреднической конторы, появившейся между весной и летом девятьсот шестого года в Париже, месье Лельков. Заграничная тайная агентура департамента полиции предпочитает именовать его Меер Валлах. Панаша, Феликс, Максим Литвинов.
Этот самый Лельков слышит по приезде от главы фирмы Шредера весьма обнадеживающее: «Месье очень удачно выбрал время. На заводах как раз приемочная комиссия русского царя, офицеры из Санкт-Петербурга. Полигон готов к стрельбам. Экипажи заказаны. Для месье зарезервировано место…»
Случай действительно необыкновенно удачный. Для того чтобы обстановка была совсем дружеской, обращение непринужденным, деликатный Максим Максимович, будущий советский нарком иностранных дел, представляется петербургским «коллегам» в качестве полковника армии Эквадора. Всем приятно. Полковника зовут посетить Петербург. Он не менее радушно приглашает в Эквадор. Пока до будущего обмена многообещающими визитами армия Эквадора получает ценную и авторитетную доверительную консультацию. По настоянию русских специалистов полковник требует заменить несколько ящиков патронов. Совсем ни к чему российским революционерам патроны сомнительного качества…
В следующий раз — ближе к середине лета — владелец посреднической конторы появляется в Льеже с собственным экспертом. Вероятно, ввиду большого размаха коммерческих операций. Эксперт на вид довольно молод. На бельгийских заводах его раньше никто не видал. Но все — вопросы, что оп немногословно задает через переводчика, манера обращаться с оружием, легкость, с которой оп поражает мишени, — все выдает в нем подлинного знатока. Сам старик Шредер беседует с ним на равных.
Само собой, глава посреднической конторы заботится, чтобы его эксперт вступил в контакт с человеком, также немало способствующим процветанию их дела. С Александром Сидоровичем Шаповаловым, политическим эмигрантом из России. В свои тридцать пять лет он достаточно пережил, несладко живет сейчас в Бельгии.
Встреча происходит на квартире Шаповалова. Эксперт без лишней церемонии представляется:
— Камо.
Дальнейший разговор всего лучше в передаче Александра Сидоровича. Записан в третьем томе его воспоминаний — «В изгнании».
«Насколько я помню, после квирильской или кутаисской экспроприации Литвинов приехал в Льеж с Камо. Они пришли к нам домой, когда я находился еще на заводе.
С большим трудом дотянув до вечера, я вернулся домой до такой степени ослабевшим, что при всем моем желании не мог быть внимательным к тому, о чем говорили Литвинов, Камо и Лиза. Стараясь слушать, я ловил себя на том, что против воли засыпаю и клюю носом. Камо, никогда не работавший на бельгийских заводах, не был осведомлен, очевидно, что усталость — обычное состояние бельгийского рабочего, когда он возвращается домой.
Поэтому, видя, что я очень невнимателен, он со свойственной ему резкостью сказал:
— Какой смысл старым калошам[23], старым революционерам доживать до такой степени инвалидности! Смотрите, — обратился он к Литвинову, — мы заняты обсуждением таких важных дел, касающихся революции, а он не в силах побороть в себе сонливость. Это позор! Я никогда бы не довел себя до такого жалкого состояния.
— Что же мне, по-вашему, делать? — спросил я.
— Если бы я попал в такое положение, я, пожалуй, сказал бы себе, что не стоит влачить такое жалкое существование…
Камо уехал, так и не узнав истинной причины моей усталости».
А когда Максим Горький примется расспрашивать, присуща ли Камо обыкновенная человеческая доброта, Красин ответит:
— Добрый человек? Нет. Но отличный товарищ!..
Кто возьмется взвесить скрупулезно, что предпочтительнее? Доброта — она, как говорится, от природы. Отличный товарищ — от человека. Так что в обстоятельствах, в которых постоянно действует Камо, надежнее?
…В Льеже эксперту дольше задерживаться ни к чему. Заказы приняты. Так же, как до этого в Карлсруэ на «Дейтше ваффен фабрик», в Вене на заводах Штейера. Никаких затруднений не предвидится и с доставкой оружия в болгарский порт Варну. А там почти по соседству черноморские порты Кавказа. В открытом море корабли, большие и малые, одним курсом идут в российскую крепость Батум, в турецкий бойкий торговый городок Трапезунд…
Болгарским властям достаточно знать, что вагоны с оружием под опекой македонской военной организации. Предназначены для повстанцев в турецкой Армении. Лучшей версии быть не может. Любая акция против Турции пользуется в Софии полным сочувствием и поддержкой. Слишком много зла чинят султанские притеснители.
В Париже владелец посреднической конторы встречается с глазу на глаз с военным министром Болгарии генералом Савовым. Что весьма способствует закреплению тесных отношений с фактическим главой Македонского комитета Наумом Тюфенчиевым. Человеком разносторонних дарований, смелым до отчаянности, не всегда разборчивым в средствах. В последующих деловых отчетах конторы:
«…Нам был обеспечен совершенно легальный пункт назначения для закупленного оружия: мы могли давать заводам и складам ордер на вполне открытую отправку товаров в Болгарию. Натолкнулись на некоторые затруднения при транзитном перевозе оружия из Бельгии и Германии через Австрию, но и эти препоны благодаря «любезности» всемирной транспортной конторы Шенкер и К0 были легко устранены. Поскольку мы не могли говорить о транзитном характере груза в самой Болгарии, нам пришлось заплатить ввозные пошлины. Я подозреваю, однако, что болгарское казначейство от наших операций не обогатилось и что мнимые пошлины были ценою за любезность самого Тюфенчиева и его высокопоставленных болгарских друзей. Это подозрение у меня возникло, когда я увидел вагоны с оружием в Варне, запломбированные таким образом, как будто груз шел транзитом и болгарской таможней не вскрывался. Я нисколько не жалею об уплаченной мзде, которую Тюфенчиев полностью заслужил.
На две трети задача выполнена. Осталось организовать отправку из Варны. Большим тоннажем болгары не обладают, и те немногие пароходные линии, которые там существовали, наотрез отказались взяться за отправку оружия без легального назначения и за тайную выгрузку в открытом море, рискуя своими пароходами и жизнью команды. Призыв к патриотизму и необходимости оказать содействие союзным по борьбе с Турцией армянам не действовал. Я решил купить собственное суденышко и вызвать для него команду из России, и мне действительно удалось купить в Фиуме
