Петру Гроза - Феодосий Константинович Видрашку
В этот миг весь зал поднялся, и гром голосов потряс здание театра:
— Новую жизнь хотим! Новую жизнь хотим!
Петру Гроза сидел как на скамье подсудимых.
Был и он не раз избран депутатом, заседал в овальном зале роскошного здания парламента на холме митрополии[20] в Бухаресте, сидел за одним столом с председателем Совета министров и бывал в тронном зале короля. Значит, как он не раз думал, объективно и он виновен, что правители обманывали крестьянство, обманывали народ. Он мучился этой мыслью. Но что из этого?
Тут, перед этой крестьянской массой, придется держать ответ, тут не покривишь душой, не сфальшивишь. Он встал и направился к трибуне. Его сопровождали враждебные взгляды и выкрики. Для этой массы он — представитель враждебного, эксплуататорского класса, кровопиец, и ждать пощады не придется. Из большого числа богатеев и власть имущих города Девы Гроза пришел сюда один. Остальные предпочли остаться дома и сообщить в полицию о «бунте», просить защиты. Но он, Петру Гроза, пришел, чтобы держать ответ за всех, он будет говорить с этим залом начистоту, он не покривит душой, как не покривил ни разу в своей жизни. Ему пошел пятидесятый год, в этом возрасте равные ему по положению в обществе больше думают о старости, беспокоятся о благополучии семьи, о дальнейшем «благородном» пути своих детей, чтобы они были «достойными» наследниками и приумножали нажитое родителями богатство.
Было четыре часа дня, выступили уже более сорока крестьян.
Напряженный, как натянутая струна, Петру Гроза вышел к трибуне. Окинул взглядом зал, оглянулся на президиум. Сказал тихим взволнованным голосом:
— Если привели меня сюда, только об одном прошу вас — выслушайте меня.
Великан Мирон Беля поднялся со своего председательского места и поднял руку:
— Давайте, роботары этой земли, выслушаем его!
— Выслушаем! Выслушаем! — раздались возгласы, и зал притих.
— Я пришел сюда, — начал Петру Гроза, — потому что от меня потребовала этого группа крестьян, находящихся здесь, среди вас. У входа меня дожидался человек адвоката Филимона и предупредил, что здесь полыхает, горит страшным пламенем. Я сказал себе: раз полыхает — пойду! И вот стою перед вами. Судите меня! Выступавшие спрашивали: «Чего хочешь? Что выбираешь — борьбу за порядок и свободу в стране или банк, почести и богатство?»
Гроза сделал паузу, будто подводил итог всей своей жизни. В зале, на прилегающей площади и на улицах крестьяне замерли в ожидании: что скажет сейчас «господин министр», что он может сказать в свое оправдание, в оправдание своего класса богатых и всесильных? *А он положил правую руку на трибуну и ровным громким голосом произнес, как святую клятву:
— Я заявляю здесь, что сегодня бросаю за борт все и выбираю борьбу за порядок и свободу в этой стране! Вас, крестьян этого края, прошу быть моими свидетелями. Весь мир должен знать, что вы явились сюда не на зов господ — вершителей политики. Вас собрало страдание и боль. На их призыв вы отозвались… Ни одному правительству, ни одной политической партии не удавалось собрать вместе всех вас, таких могучих, мудрых, воодушевленных! Пусть все запомнят этот день! И еще запомнят то, что партия, находящаяся сегодня у власти, национал-царанисты со всеми своими сенаторами и депутатами попытались созвать параллельно с вашим собранием своих людей в небольшом зале соседнего казино. Но их зал пустует, все крестьяне пришли сюда, а не пошли к ним, к национал-царанистам.
Далее Гроза сказал, что ничего не страшится, и призвал к такому же бесстрашию крестьян. Он рассказывал, что в среде богатых и могучих его называют большевиком за то, что он говорит когда хочет, с кем хочет и о чем хочет. Но и не только за это.
— Меня называют большевиком за то, что я говорил неоднократно: наша страна — это огромный гнойник. И я не боюсь прикладывать к нему горячую мамалыгу[21].
В то же время Гроза призывает крестьян к организованности и спокойствию. Не следует давать себя провоцировать. О том, что нужно вести борьбу против правительства умом, а не вилами, Петру Гроза будет говорить неоднократно. В дальнейшем он попытается удерживать крестьян от стихийных, неорганизованных выступлений, от напрасного кровопролития. «Слабые числом, но сильные своей организованностью всегда побеждали неорганизованных», — подчеркивал он. Отвечая на предложение созвавших собрание в Деве идти с ними, Гроза сказал:
— Если вы призовете меня идти вместе с сотней хорошо организованных землепашцев на борьбу за уважение человеческого достоинства, за классовые интересы крестьянства, я пойду. А если позовете идти вместе с неорганизованным стадом, тогда не пойду. Стадами руководят митрополиты, а не борцы.
На этом же собрании произошло знаменательное событие. Петру Гроза заявил, что после долгих раздумий о судьбах страны он решил выйти из народной партии генерала Авереску, и призвал присутствующих подумать над смыслом их пребывания в рядах буржуазных политических партий.
Лозунг «Уйдем из партий!» стал основным лозунгом дня.
Крестьяне составляли в то время 85 процентов населения Румынии. И они очень умело были рассредоточены между четырнадцатью буржуазными партиями. В небольшой деревне можно было встретить членов всех этих партий, крестьяне, как правило, не знали ни об их программе, ни об их целях. «Во имя короля и отчизны!» — было написано на знамени каждой. А остальное? Что касается остального, то об этом будет разговор «после того, как мы придем к власти». Партии менялись у руля страны, приходили к власти и уходили, а положение деревни оставалось таким же. «Во имя короля и отчизны!», «Ничего без бога», «Король и родина — наивысшее благо». Слова эти уже надоели всем. Потому что проходили годы, у возвратившихся с фронтов первой мировой войны ветеранов вырастали дети, требовались новые дома, новые земельные наделы, одежда и хлеб. И всего этого становилось все меньше и меньше. А четырнадцать партий соревновались в демагогии. Они разъединяли крестьян, сеяли вражду и в семьях. Бывало, отец состоит в одной партии, сын — в другой, и ведут они между собой ожесточенную борьбу неизвестно за что.
Поэтому призыв к созданию единой крестьянской организации нашел самый широкий отклик.
Один за другим заявили о выходе из «своих» партий все присутствовавшие. После восьми часов непрерывной работы собрание приняло решение создать всерумынскую организацию крестьян и назвать ее «Фронтом земледельцев». Приняли также решение о созыве через два месяца нового представительного собрания «работников земли» уезда Хунедоара.
Тайно пробравшийся в театр глава сигуранцы[22] города Девы Понеску Себастиан сказал своему начальнику: «Да, господин квестор, я присутствовал на этой встрече. Это была ре-во-лю-ци-я!!»
