Сергей Есин - Дневник, 2006 год

— Да, правильно, — ответил Петров.

— Тогда возникает вопрос, почему наша первая встреча посвящена именно ЖЗЛ? Я не хочу никого обидеть, но не уверен, что среди наших студентов с 1-го по 5-ый курс наберется когорта, способная «потянуть» эту серию.

Все почему-то занервничали. Даже старый автор серии, которого, кстати, только что переиздали, Б.Н. Тарасов начал что-то разъяснять. Прием обнажился окончательно. Всегда в толпе найдется маленький мальчик, который что-то выкрикнет.

19 октября, четверг. К 11 утра поехал на панихиду по Нее Зоркой в церкви св. Татьяны на Моховой. Сразу скажу — это была одно из самых внятных и сердечных прощаний с деятелем искусств. Люди пришли не для того, чтобы, как часто бывает, засветиться среди известных персонажей — для всех это прощание со взглядом замечательной женщины на мир и на мир кино. Да, был характер: исключение из партии, значит, почти без работы, реабилитация, а в партию после этого не вступила.

Многих я не узнал. Как сильно людей корежит время, смутно опознанные Андрей Смирнов, Витя Матизен, Костя Щербаков; были и наши, институтские: Олеся Николаева, Ира Шишкова, Людмила Михайловна, Зоя, Трубина. Машу Зоркую в институте и любят, и уважают; она в мать — женщина сильная. Когда поступала в университет, там уже знали про Нею, задача была девочку не пропустить: «Сколько нужно было бы Гитлеру дивизий, — устный дополнительный вопрос на экзамене, — чтобы победить СССР?» — «Гитлер этого не знал, а вы хотели бы, чтобы это знала я!» — ответ.

Службу вел муж Олеси Николаевой, он когда-то служил у нас в институте панихиду по А.С. Пушкину, замечательно пел хор, особенно, когда начали прощаться. У меня помещение церкви, вызывало свои странные воспоминания. Лет 40–45 назад здесь был студенческий театр. Вспомнился нашумевший спектакль чешского драматурга Павла Когоута, что-то про любовь и покинутую молодую женщину. Неистовой чистоты и свежести стояла в свете прожектора в какой-то синей блузочке студентка журфака Ия Саввина, будущая народная артистка СССР.

Еще утром, уезжая на панихиду, раскрыл в метро рукопись Кати Литвиновой. Диплом, с картинками которым я так не доверяю, с разными шрифтами на первом листе — «Приключение Пенелопы». Заранее ужаснулся: как много придется читать дурного текста. Катя поступала в институт вместе с Чуркиным, так сказать моя замедленная выпечка. Рожала, теперь у нее трое; грузнела; редко ходила на занятия. Но рукопись оказалась — не оторвешься. Детектив, написанный от лица женщины с двумя малолетними детьми, у которой пропал молодой муж. Она его разыскивает, всюду мотаясь со своей парой карапузов. Прелестная женская линия — пахнет домом, манной кашей на молоке, младенцами. Читал быстро, почти без поправок, правда, все время думал, за что выдавать это в ходе защиты.

20 октября, пятница. Как говорится, день широкого диапазона. Утром ходил в аптеку за бенакортом, резал с В.С. овощи на борщ, который поедет в сегодня же на дачу, потом — полетел в институт. Там пустовато: Тарасов, Стояновский и Царева дружно собрались и полетели в Китай. В институте пообедал с Ужанковым, рассказал ему, что «найденные» проекты, в частности «Словарь выпускников» — это полностью моя задумка и работа. Технически ее делал ряд людей, а завершал и все сводил Борис Тихоненко, и я выпускать этого из своих рук не собираюсь. До обеда под дверью слушал, как Ужанков читает свой спецсеминар, похоже очень неплохо. За обедом А.Н. рассказывал об ударении: «повесть временнЫх лет» (Д.Лихачев) или «повесть врЕменных лет» (его версия) все довольно складно и беллетристично. Занимался еще ребятами, собирающимися в магистратуру. Как я и обещал, разнюхали о ней, а это отсрочка, самые хитрожопые, по крайней мере Карнетов. На совете о нем говорила Вишневская. Литературы от этого можно не ожидать. У Вишневской есть более сильный Димахин, а у меня в прозе — Упатов, Каверин, Соловьев.

В четыре часа начал семинар. Самых сильных моих ребят, способных убедительно оценить работу, не было. Как обычно защищал работу от семинара, все ушли удовлетворенные. Во время занятия раздались один за другим два звонка: С.П. и Нина Павловна — президиум ВАКАа утвердил мою докторскую диссертацию. Как оказалась рада этому дома Валентина Сергеевна! Она-то твердо знает, где мне не додают.

В семь уже был на концерте молодых певцов в зале у Павла Слободкина. Очередной концерт, который дает фонд Ирины Архиповой. Много пенсионеров, им за счет Москвы, раздают билеты бесплатно. Это тот редкий случай, когда старых людей снова вовлекают в привычную жизнь. Аплодисментами встретили появление в зале Ирины Архиповой. Так трогательно: подошла к ней какая-то старушка и подарила программку Большого театра за 1974 год — пела Архипова.

Среди исполнителей Паша Быков. Мы с Максимом кричали ему браво. В основном современная или близко к современной музыка. Лучше всех, конечно, прозвучал Свиридов, которого пел Алексей Смирнов, бас. Здесь не столько голос и ор, а внутренняя сила. С нами на концерт ходил и приятель Максима, Саша, вегетарианец и очень тонкий человек. Саша рассказал, что сегодня попал на презентацию новой книги В.Маканина в книжном магазине. Было две служительницы и два человека публики (один из них — Саша). Писатель замечательный, но время мы свое, кажется, изжили.

Цены в буфете у Паши Слободкина такие: два бутерброды с семгой и два кофе (один с молоком) — 310 рублей.

Уехали на дачу только в одиннадцать часов, тем не менее, традиционно заехал в «Перекресток».

По дороге в машине С.П. рассказал такой эпизод. У него в в американском университете студент опоздал на лекцию. Желая его, как говорится, «приколоть» С. П. сказал: «У вас по дороге, наверное, заглохла ваша иномарка?» — «Нет, — ответил студент, — у меня проспал водитель». Из университета С. П. уходит, я ожидал, что это произойдет еще раньше. Тяжелейший ритм работы и вдобавок ко всему какие-то женские интриги. Он молодец, что ради денег не хочет губить себя. Я замечал, как последнее время он из-за работы сужал круг интересов и чтения.

23 октября, понедельник. Все утро диктовал Е.Я. письма. Написал Александру Ивановичу, Льву Ивановичу, Нине Павловне — это с благодарностью и по поводу утверждении моей диссертации. Лев здесь вел, конечно, первую скрипку, он меня подбадривал и все время говорил, что по своему уровню я давно уже это звание мог бы получить. Не могу забыть и смешной эпизод, когда он написал мне очень формализованный план кандидатской диссертации, а я вместо этого, хоть казалось бы, по плану написал еще одну монографию. Написал также довольно большое письмо Марку по поводу его книги по еврейскому вопросу. Вот так все утро и прошло, после обеда пошел в поликлинику на Бронной, напротив синагоги, к Алексндру, врачу инфекционисту. В Москве вдруг пропала вакцина против гриппа, созвонился я с ним в пятницу. Познакомился я с Александром и с медсестрами, во время прививок, которые мы делали несколько лет подряд всему институту сначала от гепатита, а потом и от гриппа. Все проходило быстро, я бегал по аудиториям, сгонял народ, потом чуть подплачивали медсестрам, а потом уже сам медперсонал следил, чтобы прививки повторить или отыскать недостоющих студентов. В этом году я предполагал, что трудностей для института не возникнет. Ан, нет. Сразу же меня встретили жалобой, что без вас, дескать, С.Н. стало хуже. И Б.Н. встретил медицину без должного внимания и понимания. А выбор для прививок института, при недостачах вакцины и большом районе, это скорее добрая воля наших соседей. Но особенно медики жаловались на Марью Валерьевну, которая вела себя надменно. Прививки в этом году институту не сделали, наша вакцина от гриппа ушла в другое госучреждение — ТАСС.