Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий
Впрочем, для отравителя важно было не торопить время. Слишком ранняя смерть императора, в 46 лет отличавшегося отменным здоровьем, неминуемо возбудила бы подозрения, что он отравлен, а при вскрытии тела были бы обнаружены следы мышьяка. Такая новость могла вызвать во Франции очередную революцию и окончательно погубить Бурбонов. «Здесь надо учесть, — говорил Форсхувуд Вейдеру, — и соображения безопасности самого убийцы. Не хотел бы я быть в Лонгвуде в момент, когда обнаруживается, что я отравил Наполеона! Без сомнения, верные соратники императора разорвали бы убийцу на части, а так он, выполнив свою миссию, спокойно, никем не подозреваемый, отплыл с острова»[2114].
Только после того, как организм Наполеона был подорван почти пятилетней интоксикацией мышьяком, отравитель с конца марта 1821 г. форсировал процесс умерщвления императора. 22 апреля ему был подан новый напиток — оршад, якобы для утоления одолевавшей его жажды, которая, кстати, является одним из симптомов отравления мышьяком. В составе оршада было масло горького миндаля, о котором в книге «Клиническая токсикология» сказано: «Поглощённое масло быстро превращается в яд, и у взрослого человека, проглотившего 7.5 куб. см этого вещества, вскорости наступает смерть»[2115]. Наконец, 3 мая Наполеону дали принять 10 зёрнышек каломели[2116], которая содержит ртутехлорид. Смешение в желудке у больного горького миндаля и ртутехлорида привело к образованию убийственного для него цианида ртути. То был последний удар со стороны отравителя. Через 48 часов после приёма каломели Наполеон скончался.
Итак, версию Стена Форсхувуда — Бена Вейдера о том, что Наполеон в изгнании на острове Святой Елнеы был отравлен, можно считать доказанной. Это признают сегодня не только авторитетнейшие в мире учёные — токсикологи Паскаль Кинтц и Роберт Веннинг, но и, к примеру, самый выдающийся из английских наполеоноведов профессор Британской Военной академии Дэвид Чандлер[2117].
Традиционную версию, согласно которой Наполеон умер от рака желудка, теперь уже трудно принять всерьёз: воспоминания людей, близких к императору, медицинские заключения врачей, исследования его биографов свидетельствуют: во-первых, никто из четырёх братьев и трёх (включая незаконнорождённых) сыновей Наполеона не болел раком, и все они, кроме «Римского короля», прожили дольше императора; во-вторых, у самого Наполеона не было каких-либо признаков онкологической болезни, и, в-третьих (вот это, пожалуй, главное), до конца своих дней на Святой Елене он становился все более тучным[2118], а ведь рак желудка ведёт к «скелетичному исхуданию» больного!
Теперь перед нами встаёт ключевой вопрос: кто был отравителем Наполеона? Его вычислил методом исключения Форсхувуд, а Вейдер подтвердил и дополнил выводы Форсхувуда новыми данными[2119]. Цитирую ход рассуждений Вейдера: «Человек, отравивший Наполеона, жил в Лонгвуде с лета 1816 года, когда у императора появились первые признаки мышьякового отравления, до дня его смерти, 5 мая 1821 года. Таким образом, сразу исключаются все те, кто покинул Святую Елену до смерти Наполеона, равно как отпадают и те, кто прибыл туда после лета 1816 года. Следовательно, остаются только камердинер Маршан, гофмаршал Бертран и граф Монтолон. Отравитель обязательно должен быть в повседневном контакте с Наполеоном и поэтому входить в группу лиц, постоянно проживавших в Лонгвуде. К ним не относился Бертран, который жил в отдельном доме рядом с Лонгвудом, поскольку его жена — англичанка не захотела находиться в излишне тесном соседстве со всеми обитателями Лонгвуда. Остаются Маршан и Монтолон».
Маршан или Монтолон? Здесь сразу всё становится ясно — достаточно сравнить личные досье на того и другого, сохранившиеся в разных источниках. Маршан, по его собственным воспоминаниям и отзывам всех компаньонов Наполеона на Святой Елене, а также по данным исторических исследований, до последних дней императора был его преданнейшим слугой и оставался верен ему всю свою оставшуюся, очень долгую (до 1876 г.) жизнь. В 1840 г. он вместе с Бертраном примет участие в экспедиции на Святую Елену, чтобы доставить оттуда прах Наполеона в Париж. Луи-Жозеф Маршан — вне подозрений.
А вот Монтолон… Он никогда не был близок к Наполеону: в 1809 г. он стал камергером Жозефины, затем — посланником в Вюрцбурге, но, вопреки запрету Наполеона, женился на дважды разведённой Альбине Роже и был уволен с дипломатической службы. В 1814 г., когда войска шестой коалиции вторглись во Францию, Монтолон, дослужившийся к тому времени лишь до полковника, командовал отрядами волонтёров на Луаре и сразу начал проситься к Бурбонам, козыряя своими родственными связями. Дело в том, что его отчим маркиз Ш.-Л. Семонвиль[2120], изловчившийся занимать высокие чиновничьи посты при всех режимах от Людовика XVI до Луи-Филиппа, был личным другом и агентом всемогущего графа Карла д'Артуа. По его ходатайству Монтолон был произведён Людовиком XVIII в генералы (когда Наполеон томился на Эльбе). Возможно, на радостях по такому случаю Монтолон незаконно присвоил себе 6 тыс. франков из армейской казны, но избежал наказания благодаря заступничеству графа д'Артуа.
Когда же Наполеон вернулся к власти после Эльбы, Монтолон вновь поступил к нему на службу в качестве камергера и… последовал за ним на остров Святой Елены. Почему? Стен Форсхувуд так ответил на этот вопрос: «Монтолону было приказано войти в доверие к Наполеону и сопровождать его на Святую Елену, чтобы отравить его там. Этот приказ мог исходить только от графа д'Артуа, уже столько раз выступавшего организатором покушений на жизнь императора. Почему Монтолон согласился выполнять такое ужасающее поручение? Думаю, граф д'Артуа передал Монтолону, без сомнения через его отчима, что, если тот откажется, его бросят в тюрьму за кражу солдатского жалованья»[2121].
Здесь я напомню читателю, что английские власти разрешили Наполеону взять с собой на остров Святой Елены из пяти генералов, бывших при нём в Рошфоре (Савари, Лаллеман, Бертран, Гурго и Монтолон), только троих, причём исключив персонально Савари и Лаллемана. «Простой здравый смысл, — рассуждает по этому поводу Бен Вейдер, — подсказывает, что если англичане настаивали только на трёх генералах, исключив Савари и Лаллемана, то это для того, чтобы остался Монтолон. Действительно, если бы Наполеон мог выбирать сам, совершенно очевидно, что единственный, у кого не было ни единого шанса, — это Монтолон, которого император едва знал и на кого у него были причины гневаться, тогда как с четырьмя остальными его связывали давние и прочные отношения. Очевидно, что такое решение было принято по просьбе Людовика XVIII и графа д'Артуа»[2122].
Поручение отравить Наполеона Монтолон выполнил классически, имея при себе нечто вроде «наставления по идеальному
