Реквием по Марии - Вера Львовна Малева
Днем весь дом был наполнен музыкой. Как и в начале жизни в пансионе, редкие прохожие сейчас так же замедляли шаги у его окон. Оттуда неслись звуки чарующей музыки, арии из знаменитых, хорошо известных каждому жителю Вены опер. Неужели у хозяйки такая богатая коллекция грампластинок?
В театре она еще не показывалась. Со дня на день откладывала визит, несмотря на то что, отправляясь в дорогу, собиралась пойти туда сразу, как только смахнет с туфель дорожную пыль. Сомнения, неизъяснимый страх вдруг напали на нее. На нее, не побоявшуюся отправиться пешком из Берлина, преодолеть все тяготы и превратности пути с двумя маленькими детьми! Сейчас, когда до театра было несколько минут ходьбы, она не могла решиться переступить его порог, войти в высокую, монументальную дверь, одно воспоминание о которой заставляло учащенно биться сердце. То, что до сих пор казалось таким простым и легким, внезапно стало почти невыполнимым. Найдет ли там кого-нибудь из старых знакомых? Вспомнят ли ее после всех этих страшных, безжалостных лет?
Оказалось, что подобные мысли одолевают и Фреду. С тем только различием, что у нее был свой, особый взгляд на вещи.
— Можно войти? — появилась она однажды на пороге с лицом, на котором читалась обычная добрая, многообещающая улыбка.
— Ты уже вошла.
— Да. Но отниму немного времени. Если не помешаю, конечно. Нужно поговорить.
Мария подавила вздох. «Нет. Это не известие о Густаве. Если б оно, сказала бы сразу, без вступления».
— Говори, Фреда, — устало сказала она. — Ты же знаешь, никаких дел у меня нет.
— Как раз об этом и хочу поговорить. Сейчас вернусь.
Она круто повернулась, исчезла за дверью, однако буквально через несколько секунд вернулась. И на этот раз входила очень осторожно, поскольку несла на плечиках фланелевый цвета опавших листьев костюм.
Мария ничего не поняла. Хотя костюм смутно напоминал о чем-то. О премьере? О празднике? Во всяком случае, о чем-то приятном, из другой жизни. С ежедневными радостями, с веселыми поездками за город. Когда-то она носила такой костюм, когда-то, давным-давно. Но где раздобыла его Фреда?
— Не узнаешь, что ли? Это твой.
На протяжении нескольких дней, вечно взволнованная, но вместе с тем довольная, Фреда наводила порядок в своей комнате в мансарде. О том, что там происходит, знали только дети. Они не отходили от Фреды, очарованные сокровищами, которые та, как настоящая волшебница, доставала из двух огромных сундуков, бог весть откуда взявшихся. Там были платья, точно такие же, какие носят принцессы, туфельки на ногу Золушки, веера из настоящего пуха. Правда, некоторые из этих чудесных вещей, когда оказывались на солнечном свету, теряли свое великолепие, но какое это имело значение? Сказка есть сказка, вот только Фреда не разрешает рассказать ее маме, до тех, впрочем, пор, пока не будет найдено платье для Золушки. Сейчас платье, точнее говоря, костюм Фреда нашла. И две восхищенные рожицы так и сияли от предвкушения чуда.
— Весьма пристойный, — заметила Фреда. — А по нынешним временам — даже элегантный. Как будто не вытащен из сундука, простоявшего здесь столько лет. Помнишь, оставили у фрау Инге два сундука?.. Теперь можешь надевать и идти в театр.
— В театр?
— Да, в театр. В оперу. Не понимаю, почему так удивлена? Разве не ради этого совершили наше безрассудное путешествие?
— Но…
— Вижу — никак не можешь решиться. И поняла, что нет пристойной одежды.
— Фреда, кто сейчас думает о туалетах?
— Тогда?.. Почему сидишь сложа руки?
— Сама не знаю. Не уверена в себе… Страшно, что строила пустые иллюзии. Люди еще не пришли в себя. И отлично понимаю: им сейчас не до музыки.
— Да-а-а?
Фреда повесила плечико на дверцу шкафа. Она была заметно разочарована. Ожидала куда большей заинтересованности. И несколько мгновений стояла, насупив брови.
— Значит, думаешь, венцам сейчас не до музыки? — проговорила она словно про себя. — Ладно. Оставим этот разговор. Спой что-нибудь. Что захочешь.
— Неужели еще не надоело мое пение?
— Не надоело. Разве не так, дети? Ну-ка, Мария, спой что-нибудь повеселей.
Дети начали прыгать вокруг нее и хлопать в ладошки.
— У тебя замашки настоящего режиссера, Фреда.
— Я вообще на многое способна, — самоуверенно заявила она. — Однако в данное время довольна тем, что есть. Ну так что, начнем?
Мария присела к пианино и по памяти, без нот, взяла первые аккорды увертюры к «Женитьбе Фигаро». После чего лениво, нехотя, перешла к каватине Сюзанны, неистовой и в то же время такой пленительной. Фреда подошла и открыла настежь окна, выходившие на улицу. Был чудесный день начала лета. Солнце пробивалось сквозь растопыренные ладони каштана, бросая пятна света на тщательно подметенный Йозефом тротуар. Сквозь открытые окна вырывался истинный каскад звуков, теряющихся в ослепительно сверкающей листве деревьев и разносящихся далеко вдоль старинной улочки Вольцаллее. Фреда стояла у одного из открытых окон и удовлетворенно улыбалась. Все разворачивалось точно по ее сценарию. Редкие прохожие, услышав эту божественную музыку, исполняемую феерически волшебным голосом, один за другим останавливались на тротуаре. К концу арии перед пансионом «Инге» собралась изрядная толпа, которая стала не только бешено аплодировать, но и требовать, чтоб исполнительница подошла к окну. Удивленная, пораженная этим неожиданным спектаклем, Мария не могла оторваться от табурета у пианино. Фреда с детьми почти силой потащили ее к окну. Многие стали аплодировать еще сильнее — узнали. Узнали все-таки! Махали носовыми платками, посылали воздушные поцелуи, в знак преклонения прижимали к груди руки…
Ах, венцы! Остались такими же, как всегда…
— Ну, что на это скажешь? — многозначительно проговорила Фреда. — Людям всегда необходима музыка.
XV
И все же возвращение в театр оказалось не таким простым делом. Прежнее руководство
