Евгений Биневич - Евгений Шварц. Хроника жизни

Посылаю вырезки из газет. Как Вы увидите, я воспользовался данным Вами разрешением и ответил от Вашего имени на приветствие коллектива театра. Форма этого ответа, как нам представляется, для Вас вполне удобна.

Жересветов — это, как Вы и догадались, — Пересветов. И приветы ему переданы. Сердечно Вас приветствую…».

Приветствие театра Шварцу и Шварца — театру он нашел в вырезке из газеты «Советское слово» за 12 марта: «Театр им. Макса Рейнгардта, поставивший пьесу Евгения Шварца «Тень», послал автору поздравительную телеграмму следующего содержания: «Коллектив театра им. Макса Рейнгардта, представители прессы и зрители, собравшись в Доме Советской культуры в Берлине, горячо поздравляют Вас с огромным успехом пьесы «Тень», поставленной театром. Желаем дальнейших успехов в Вашей плодотворной деятельности советского драматурга». Театр получил ответ из Ленинграда: «Сердечно благодарю Вас за приветственную телеграмму. Я рад, что Вам и Вашим зрителям понравилась моя пьеса. Желаю Вам хороших успехов в работе по демократическому обновлению немецкого искусства. Евгений Шварц»».

Процитирую пару абзацев из рецензии М. Кунина на спектакль, то ли не посланная Шварцу, то ли им потерянная. «Пьеса советского драматурга Евгения Шварца «Тень» — правдивая, романтическая, насквозь пронизанная иронией пьеса. В ней фантастика имеет реальную подкладку… Велика заслуга коллектива театра имени Макса Рейнгардта, поставившего на своей сцене эту комедию-сказку, так похожую на действительность. Переводчица Ина Тинцман, редактор немецкого текста Пауль Лохман, постановщик Густав Грюндгенс, художник Пауль Штреккер, актеры, занятые в спектакле, сделали большое и очень полезное дело. Это серьезная победа театра на трудном пути развития демократического искусства Германии…

Немецкий зритель тепло встретил пьесу «Тень». Он правильно понимает её и видит в ней то, что хотел показать автор: борьбу передового с отсталым, гуманного с реакционным, борьбу за счастье, свободу, будущее человечества. Театр правильно прочитал пьесу и донес её содержание до зрителя. Зритель благодарен театру» (Советское слово. 1947. 5 мая).

Но выписки в свой дневник Шварц сделал из другой рецензии. 23 апреля он записал: «В среду произошло неожиданное событие. Я получил из Берлина письмо о том, что «Тень» прошла в театре имени Рейнгардта, точнее, в филиале этого театра, «Kammerspiele», с успехом, «самым большим за много лет», — как сказано в рецензии. «Актеров вызывали к рампе сорок четыре раза». Я, несколько ошеломленный этими новостями, не знал, как на это реагировать. Пьеса написана давно. В 39-м году. Я не очень, как и все, впрочем, люблю, когда хвалят за старые работы. Но потом я несколько оживился. Все-таки успех, да ещё у публики, настроенной враждебно, вещь скорее приятная…».

Так началось триумфальное шествие пьес Шварца за рубежом…

Добрая полоса

С постановками «Снежной королевы» и «Тени» в Германии в «зебре» судьбы Евгения Львовича, кажется, наступала белая полоса.

А 24 апреля началось счастливейшее продвижение на экраны страны «Золушки». «Пятница началась интересно, — записал он в очередной «Амбарной книге». — Телеграмма из Москвы. Кошеверова и Погожева сообщают, что худсовет министерства принял «Золушку» на отлично. Что особо отмечена моя работа. Поздравляют. Едва я успел это оценить — телефон: Москвин поздравляет — ему Кошеверова звонила из Москвы. Едва повесил трубку — Эрмлер звонит. Тоже поздравляет. Потом начались звонки со студии. Я принимал все поздравления с тем самым ошеломленным, растерянным ощущением, с каким встречаю успех. Брань зато воспринимаю свежо, остро, отчетливо… Ну вот. Надо ли говорить, что это ещё больше выбило меня из колеи. Взбудоражило. Суббота принесла новые сенсации. Васильев [С. В.] телеграфировал Глотову, что поздравляет его и весь коллектив. Что «Золушка» — победа «Ленфильма» и всей советской кинематографии. Глотов приказал эту телеграмму переписать на плакат и выставить в коридоре студии. Тут уже я стал пугаться. Я люблю нормальный успех. В этом буме, мне казалось, что-то угрожающее есть. Я вспомнил успех «Дракона», который кончился так уныло. Словом, я притаился внутренне и жду. И я устал, устал — сам не знаю отчего. Впрочем, все эти сенсации меня ободрили. Моментами кажется, что все будет хорошо».

Приехал из Москвы оператор картины Евгений Шапиро и рассказал подробности министерского худсовета, принимавшего картину. Его рассказ тоже Шварц записал (27 апреля): «Чудеса с «Золушкой» продолжаются… После просмотра первым взял слово Дикий. Наши замерли от ужаса. Дикий имеет репутацию судьи свирепого и неукротимого ругателя. К их великому удивлению, он стал хвалить. Да ещё как! За ним слово взял Берсенев. Потом Чирков. Похвалы продолжались. Чирков сказал: «Мы не умеем хвалить длинно. Мы умеем ругаться длинно. Поэтому я буду краток…» Выступавший после него Пудовкин сказал: «А я, не в пример Чиркову, буду говорить длинно». Наши опять было задрожали. Но Пудовкин объяснил, что он попытается длинно хвалить. Потом хвалил Соболев. Словом, короче говоря, все члены совета хвалили картину так, что министр в заключительном слове отметил, что это первое в истории заседание худсовета без единого отрицательного отзыва».

И было принято решение немедленно готовить фильм к выпуску на экран — к дню Победы.

А потом был просмотр в Доме кино. «В фойе — карикатуры на всех участников фильма, — записал, вернувшись домой, Евгений Львович, — на площадках — фото. Но праздничней всего публика, уже посмотревшая первый сеанс. Они хвалят картину, а главное сценарий, так искренне, что я чувствую себя именинником, даже через обычную мою в подобных случаях ошеломленность… Трауберг идет говорить вступительное слово… Хвалит картину, в особенности сценарий, и представляет публике виновников торжества. Нам аплодируют… Начинается просмотр. Смотрю на этот раз с интересом. Реакции зала меня заражают. После конца — длительно и шумно аплодируют. Перерыв. Обсуждение. Хвалят и хвалят…».

Не без удовольствия посмотрели «Золушку» и Заболоцкие с детьми. Сужу об этом по очередному письму Николая Алексеевича Шварцам. Помните песенку кучера про то, что вздорожал овес? Встретим этот «овес» мы и в его письме. К тому же у него вышел нетолстый, не с лучшими стихами, сборник, — первый после возвращения из ссылки. Это многого стоило. И он посылал его своим ленинградским друзьям.

«12 сентября 1948. Москва.

Милые Екатерина Ивановна и Евгений Львович!

Посылаю Вам с В. А. Кавериным мою книжечку, — читайте, не гуляйте, нехороших слов не говорите, автора худом не вспоминайте. Написал бы лучше, да овес дорог, животишки поослабли, в головке трясение.