Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Полевая дорога соединилась с просекой, рассекающей лес ровной линией и выходящей к речке Россохе. Для местных жителей просека стала хорошим подспорьем. По ней шла дорога на сенокосные угодья, на поля, на местные делянки.
После перекрестка до околицы оставалось полкилометра.
– Ну вот, Миша, мы и дома, – сказала сестренка, обернувшись к брату, и тут же застыла с выражением ужаса на лице.
Какая-то неведомая сила подняла Мишку высоко в небо и бросила на землю под страшный крик Милы. Больше мальчик ничего не слышал – он потерял сознание…
Разъяренную корову, что отбилась от стада и летела по лесной дороге, задрав хвост и разбрасывая по сторонам все живое, окружили мужики. Они загнали ее в стоящее рядом гумно, но даже в изгороди корова не находила себе места, бегая из одного конца в другой. Наверное, у нее случился солнечный удар.
Очнулся Мишка на руках у матери. Он понял, что они плывут по реке. На веслах сидела Капа.
– Мама, нам же нужно домой! – закричал Мишка, но крик его был таким тоненьким и слабым, что его никто не услышал.
– Миша, родной мой, слава Богу, пришел в себя… – причитала Анна, и Мишка чувствовал, как материны слезы капают на его лицо. – Сейчас, сейчас мы приедем в больницу…
У Мишки болело все тело, ему казалось, что сам он состоит из одной только боли, и даже открытые глаза видели только темноту.
– Мама, а почему темно? Уже ночь?
Мать наклонилась над сыном и поцеловала в лоб.
Мальчик приподнял руку и застонал.
– Мама, больно руку…
– Где, сынок?
– Всю больно…
– Не поднимай и ничего не трогай. Врачи разберутся.
Лодка уткнулась носом в берег.
– Капа, оставь лодку здесь, с кем-нибудь переплывешь домой, накормишь скотину и ложитесь с Милой спать. Когда я вернусь, не знаю.
Анна взяла на руки сына и стала подниматься с ним по крутому угору.
Мишка молчал, понимая, что случилось с ним что-то совсем плохое, коли мать его, такого большого и тяжелого, несет на руках, а он, как ни старается моргать глазами, не видит ничего.
Поднявшись вверх, они сели на скамеечку. Мать тяжело дышала.
– Мама, возьми меня за руку, и пойдем.
Но как только Мишка встал и сделал шаг, тут же нетерпимая боль посадила его обратно на скамейку. Выйдя на центральную улицу села́, мать уговорила кого-то подвезти их к больнице. Мишку уложили на свежескошенную траву, и скрипящая таратайка[28] поехала по ночному поселку. Мишка, чувствуя, что уже ночь, пытался рассмотреть звезды, но не увидел знакомой ему картины ночного неба. Неужели он ослеп?! Эта страшная мысль поразила его.
– Мама! – закричал несчастный ребенок.
Телега остановилась.
– Я слепой, мама!
– С чего ты взял такое?
– Я ничего не вижу.
– Но сейчас ночь, сынок.
– Почему я не вижу звезд?
– Я не знаю, что с тобой, Миша, потерпи. Скоро мы будем в больнице.
В больнице врач ощупал все Мишкины косточки, обрадовал всех присутствующих и самого себя новостью, что они целы, а больно оттого, что образовалась большая гематома. Кто такая гематома, Мишка спрашивать не стал, и так было понятно: от нее, проклятой, все тело болит. А вот насчет зрения врач ничего не сказал.
– Нужен консилиум, – загадочно заключил он.
Анна не поняла, кто такой этот загадочный «консилиум», но головой на всякий случай согласно кивнула.
– Утро вечера мудренее, а вашего сына мы оставим у себя. Завтра возьмем анализы и уже точно всё будем знать. Главное – кости целые.
– А глаза? – опять спросила мать.
– С глазами не торопите, нужно время. Я давно с такими травмами не встречался, – сказал после небольшой паузы врач. – Бывают случаи, когда от сильного сотрясения мозга люди теряют зрение, но оно восстанавливается через некоторое время. Давайте подождем до утра. Если время нам не поможет, посоветуемся с областным офтальмологом.
Мишку уложили в постель, простыни были прохладными и хрустящими, с непривычки он начал крутиться, скользил по накрахмаленному белью, не находя себе места. От этого борения с обстоятельствами устал, и вскоре сон одолел беднягу…
Проснулся от того, что солнечные лучи ласково гладили его по щекам. Открыв глаза, Мишка увидел ослепительно яркий свет. Сквозь густую листву деревьев, сквозь оконное стекло пробивались солнечные блики: они прилипали к стенам палаты, бегали по полу, скользили по никелированным шишечкам кровати. Мишка зажмурился, затем снова открыл глаза, чтобы проверить – не сон ли это. Нет, это не было сном. Он резко вскочил с постели, но боль остановила порыв его тела. И тогда мальчик решил обмануть ее. Медленно вытянул ноги, ступил на пол и, делая маленькие шажки, подобрался к подоконнику, держась за него выпрямился. Взглянул на небо – оно, как и вчера, было голубым, безоблачным, легким.
Мишка радостно выдохнул:
– Значит, я не ослеп…
Он приковылял к двери, открыл ее, вышел в коридор, желая с кем-то поделиться своей радостью, и на небольшом диванчике увидел свою маму. Она, привалившись к спинке, спала.
Мишка подошел к ней, сел рядом и стал ждать, когда мама проснется. Терпение его быстро иссякло, и он, взяв ее руку, притянул к своей щеке. Мать открыла глаза и несколько мгновений удивленно смотрела на сына, казалось, не узнавая его.
– Миша, это ты?
– Да, мама… – ответил сын и, чуть помолчав, добавил: – Я вижу тебя, мама. И солнце вижу. И небо.
Мать прижала его к себе и стала целовать, говоря при этом добрые, ласковые, бессвязные слова.
Мишка тоже плакал и тоже говорил что-то не очень вразумительное. Прижавшись к матери, он почувствовал с младенчества знакомые, родные, ее запахи – земляничного мыла и парного молока, которые он так любил.
Не отдам
Зима в тот год выдалась лютой. По утрам морозный туман сплошь накрывал землю, окутывал густой пеленой деревенские избы, так что в нескольких шагах не видно было стен даже собственной избы. В семье Карнауховых к этой скверной погоде добавилась еще одна беда – голодуха. Бывали дни, когда на ужин, кроме чая, не было совсем ничего. Тогда Анна брала немного муки и готовила затирку на воде.
Еда была главной проблемой Анны. Но женщина как-то изворачивалась, обращалась с просьбами в правление, чем-то помогали соседи. Голод являлся следствием неурожая. Летнее нещадное солнце выжгло все в огороде. Картошка, что всегда была основным продуктом, не уродилась, накопали мелочь, такой в прошлом году кормили скот. Капусту, которую обычно квасили по две кадки на зиму, сожрала и потоптала корова – забыли закрыть калитку. Немного огурцов, моркови, свеклы, брюквы и репы
