Клаус Фритцше - Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

Никогда не забуду слова брата: «Держись, малый, по-солдатски!» Кто-то подает бокалы с шампанским, чокаемся и пьем. Вот с этого момента я брата больше не видел! Был устроен праздник в честь спасенных и спасателей, но раздельно по званиям. Брат — в офицерском казино, я — с унтер-офицерами в столовой. Выпивка страшная, без различий между людьми того или другого уровня. Многие обращаются ко мне с предложением чокнуться и выпить, поэтому конец веселья теряется для меня в тумане. Для лечения от отравления алкоголем мне потребовалось два дня. Судьба, что ты со мной делаешь?

Спасение брата и его экипажа является уникальным событием за всю войну на восточном фронте. Поэтому, может быть не без интереса для читателя познакомиться с рассказом пилота — лейтенанта Пуклич — опубликованным в хронике действий бомбаридировочной эскадры № 100. Разрешение на публикацию в настоящей книге автором получено от собрания последних оставшихся в живых ветеранов эскадры, состоявшегося в августе 2008 года.

Замечание автора: Приведенное выше красным шрифтом введение составлено автором на русском без привлечения переводчика Олега Кузнецова.

«После налётов на автомобильный завод „Молотов“ в Горьком, проведённых из Сещинской (центральный отрезок фронта) ночью между 3 и 6 июня 1943 года, наша 1-я группа 100-й бомбардировочной эскадры 7 июня перебазировалась обратно в Сталино.

Оттуда мы должны были производить ночные налёты на индустриальные объекты Саратова, особенно на крекинг и шарикоподшипниковый завод.

Целью на 13.06.1943 года был определён крекинг. А уже находясь над крекингом, согласно приказу, особое внимание необходимо было уделить его электростанции. Это был второй налёт на данную цель, и мы, как и в прошлую ночь, были готовы к сильной противовоздушной обороне и многочисленным прожекторам.

После нормального старта, произведённого в 19:46 в вечерних сумерках, полёт протекал без особых происшествий. Когда совсем стемнело, мы на высоте 3200 метров пересекли фронт в районе Шахт и продолжили полёт в свете луны и при хорошей видимости. Внизу была лишь небольшая облачность.

Точкой направления на цель был предусмотрен большой железнодорожный мост через Волгу, находящийся юго-восточнее крекинга. С этой точки мы должны были атаковать цель, делая подлёт к ней с противоположной стороны от луны. Крекинг расположен к югу от Саратова на краю аэродрома, к которому также примыкает и шарикоподшипниковый завод. Эти объекты из-за своей огромной значимости для военной промышленности соответственно были и защищены средствами ПВО. И уже с приближением к району цели был открыт ураганный огонь зенитной артиллерии и включены прожекторы.

Перевалив через мост, мы повернули влево для захода на цель. Теперь ПВО сконцентрировалась на подлетающих к цели машинах. В это время над объектом повисли и осветительные ракеты, так что стало светло, как днём. Заходим на цель. Бомбовые люки открыты. Из-за небольшой протяжённости акцентированной нам цели — электростанции крекинга, мы сбрасываем лишь короткий ряд в 8 бомб, которые точно ложатся в цель. Мы повторяем эту операцию 3 раза, заходя на цель с одной и той же точки. Борт-стрелок может хорошо наблюдать за разрывами, что многократно фиксирует на фотокамеру. Во время последнего подлёта цель уже находилась в плотном дыму пожарищ, что сильно осложняло видимость. Зенитки, как до этого, так и сейчас, ведут огонь из всех стволов, и помимо разрывов крупнокалиберных снарядов, мы видим и следы трасс от снарядов мелких и средних калибров. Повсюду шарят прожекторы, один из которых несколько раз проскользнул рядом с нашей машиной. И вдруг один захватил нас и стал удерживать. Тут же к нему присоединились ещё три, четыре, а потом и целая дюжина прожекторов, так что теперь нас по курсу вёл целый пучок яркого света. В кабину проник настолько яркий свет, что мы, чтобы довести этот заход на цель до конца, натягиваем солнцезащитные очки, называемые лётчиками „лягушачьими глазами“. Однако теперь батареи открыли огонь по нашему освещённому самолёту. Нас болтает от взрывных волн, исходящих от детонирующих снарядов. И тут два мощных толчка — в нас попали. Левый мотор теряет мощность и начинает гореть. За нами потянулся длинный шлейф дыма. Теперь необходимо срочно заглушить повреждённый двигатель. Для этого я выключаю зажигание, включаю систему пожаротушения и устанавливаю пропеллер мотора на режим планирования. Но этого сделать не удаётся, т. к. явно задета и механизм изменения угла атаки лопастей пропеллера Машину сильно тянет влево, и я пытаюсь её сбалансировать. Между тем горение прекратилось. И в этот момент раздался крик борт-стрелка: „Сзади истребитель“. Одновременно мы видим, как мимо нас вперёд проносятся трассы его очередей. Тут же в ответ атакующего застучал пулемёт борт-радиста и „спарка“ борт-стрелка.

Только благодаря неимоверным усилиям, удалось оторваться от несколько раз атаковавшего нас ночного истребителя и снова направить машину на нужный курс. Вероятно, это произошло из-за того, что задние стрелки, может быть, попали во вражеский истребитель, т. к. он в какой-то момент вдруг резко отвернул и оставил нас в покое.

Мы потеряли высоту до 2000 метров, продолжая находиться над районом расположения целей. Несколько прожекторов ещё продолжают нас вести, но огонь зенитной артиллерии стал ослабевать. Русские, наверное, посчитали, что мы уже подбиты и упадём. А может быть в районе действия их ПВО ещё находятся их собственные ночные истребители…

Но для нас это не было утешением, т. к. у нас появились большие проблемы с нашей машиной, которую невозможно было удерживать на высоте. Я добавил мощности правому мотору, но и это не помогало. Машину сильно тянуло влево. Сопротивление воздуху левого неработающего пропеллера слишком велико, и нам с трудом удаётся удерживать самолёт на курсе.

Чтобы снизить вес, мы стали выбрасывать за борт всё ненужное. Также были демонтированы и выброшены вооружение, боеприпасы к нему и бронелисты. Но несмотря на это, мы всё равно должны идти со снижением с тем, чтобы предотвратить потерю скорости полёта. А она, согласно стрелке спидометра, составляет 170 км/ч, что для „Хенкеля-111“ уже опасный показатель.

Спустя 90 минут после налёта, мы ещё не перелетели Дон, а до линии фронта аж 500 км. При высоте полёта в 200 метров, на которую мы между этим опустились, у нас нет никаких шансов достичь своей территории. Борт-радист постоянно передаёт на нашу наземную станцию связи наш курс, высоту и скорость вместе с сигналами радиопеленгатора и SOS. Как мы позже узнали, многие станции на всём Восточном фронте слышали наш экстренный вызов, и после расшифровки текста, данные передали в Сталино. Благодаря этому дома уже достаточно хорошо представляли наше местонахождение.