Андре Кастело - Королева Марго

— Из этих двух шпаг, которые ты видишь, одна умертвит тебя, если завтра, когда я отправлюсь на охоту, ты не убьешь герцога де Гиза.

Неведомыми путями Маргарита проведала о приказе короля. Быть может, от герцога Алансонского, который весьма ревниво воспринимал мнимый союз своего брата Анжу и Маргариты? Как бы там ни было, Марго поспешила предупредить своего милого. Генрих де Гиз должен был любым способом уклониться от участия в охоте. Осторожный герцог исчез и появился при дворе лишь несколько дней спустя. Когда он преклонил колени перед Карлом IX, тот положил руку на эфес своей шпаги и грубо набросился на него:

— Зачем вы явились?

— Я прибыл служить Вашему Величеству.

— Я не нуждаюсь в вашей службе! — отрезал Карл и повернулся к нему спиной.

Герцог поклонился и вышел. Теперь он должен был как можно скорее покинуть этот опасный двор, где царил закон кинжала. Бегством пришлось спасаться и кардиналу Лотарингскому. Анна д'Эсте, их мать, посоветовала Генриху как можно быстрее жениться, иначе гнев короля не умерить. Герцог де Гиз согласился. Без промедления устроилась его женитьба на Екатерине Клевской, принцессе Порсиан,[13] молодой вдове Антуана де Круа. Однако герцог Анжуйский при следующей встрече с герцогом де Гизом все же пригрозил ему:

— Советую вам не пытаться снова увидеть мою сестру и даже не думать о ней, иначе я вас убью.

В этом новом семействе Атридов[14] злыми демонами поселились зависть и вражда!

Глава V

МАРГО ВЫДАЮТ ЗАМУЖ

В 1571 году Карл IX женился на Елизавете Австрийской, и с тех пор Екатерина строила планы замужества своей дочери. Но Маргарита отличалась такой утонченной чувственностью!

— У нее слишком горячая кровь, — сокрушалась мать.

Всякий раз за столом она заставляла дочь выпить «винный сок», как называла королева щавелевый отвар. Однако не похоже, чтобы это снадобье остудило кровь Маргариты. Семья рассчитывала выдать ее замуж подальше от Парижа: только в этом случае молодая женщина могла успокоиться и позабыть о Генрихе де Гизе.

Однако плохо же ее знали.

Маргарита была уже чуть ли не просватана за молодого эрцгерцога Австрийского. Императору Максимилиану II очень хотелось, чтобы она стала его невесткой, супругой его сына Рудольфа, короля Венгрии, большого любителя астрологии. Но в то же время речь снова шла и о сыне Филиппа II, дон Карлосе, которому однажды показали целое множество портретов невест на выданье.

— Вот эта крошка самая красивая, — ткнул он пальцем в портрет Маргариты.

Узнав, что у дон Карлоса внешность заморыша, что вдобавок он хромоног и обладает на редкость жестоким нравом, Екатерина сочла за благо не настаивать на подобной партии для родной дочери: однажды из окна дома, перед которым проходил дон Карлос, на его голову пролилась вода. Он тут же приказал казнить всех жильцов и сжечь дом. А уж после того, как Филипп II заключил сына в темницу, о женитьбе и вовсе нечего было говорить. В темнице несчастный проглотил кольцо с жемчужиной, которое, вопреки всем ожиданиям, переварил, да к тому же это возбудило его аппетит. С невероятной жадностью набросившись на еду, он умер от пресыщения. А было ему тогда всего двадцать три года… Что правда, то правда: среди испанских и австрийских престолонаследников часто попадались дегенераты, страдавшие — не говоря уже о хрупком здоровье — психическими расстройствами.

Ничего не поделаешь, надо было думать о других возможных партиях для Маргариты. Из всех соискателей ее руки ближе всех к цели оказался дон Себастьян, король Португалии. Его послы прибыли из Лиссабона, чтобы просватать юную принцессу, сестру Карла IX. Однажды вечером Екатерина попросила дочь «принарядиться к приходу гостей». Кто знает, что испытывала Маргарита в ту минуту, когда узнала, что будет женой португальского короля. О нем ходили самые дурные слухи. Говорили, что он мистик, что он окружил себя монахами, на мнения которых полагается больше всего.

— Мои желания, — сказала маленькая хитрунья матери, — всегда предопределялись вашей волей. Мне всегда доставляло удовольствие то, что доставляло удовольствие вам.

Но Екатерину было не так просто провести:

— Все, что вы мне говорите, дочь моя, вы говорите не от чистого сердца.

В самом деле, сердце Маргариты безраздельно принадлежало ее любимому де Гизу, но она отвечала королеве-матери только то, что от нее хотели услышать:

— Когда я пойду под венец с королем Португалии, вы убедитесь в моем послушании.

Все следующие дни, вспоминала Маргарита, она только и слышала о португальском союзе, которым ее буквально «изводили». Как вдруг — о, какой камень с плеч! — уже намеченную свадьбу расстроил испанский король. Он сообщил, что у молодого короля-соседа здоровье весьма неважное и что «он состарится раньше своего возраста». На самом деле испанскому владыке очень не хотелось, чтобы у него под боком начались чисто французские интриги, тем более что он был наслышан о репутации, характере и уме Марго.

Ну и что же теперь? Как дальше быть с Марго?

Екатерина, которую неспроста звали Ее Величество, вроде бы искренно стремилась примирить католиков и протестантов. Но не лучший ли способ для этого — связать брачными узами Маргариту де Валуа с Генрихом Наваррским, которому уже девятнадцать? А вдруг из такого союза родится согласие и в самой Франции? По крайней мере, почему бы об этом не помечтать? «Мы все-таки надеемся обрести в этой стране чуть больше покоя, нежели это удавалось нам до сих пор», — не пряча горечи, писала герцогу Флорентийскому королева-мать.

Однажды после ужина Шарль де Монморанси, выполняя просьбу королевы, посвятил Маргариту в планы короля Карла и Ее Величества королевы. Юная принцесса невольно состроила гримасу. О наваррце, с которым в детстве пришлось провести немало времени, она была весьма невысокого мнения — и надо ли говорить, как она заблуждалась!.. Но и на сей раз она готова была беспрекословно подчиниться матери:

— Ее воля для меня превыше всего.

Тем не менее Марго весьма искусно разыграла свою последнюю карту: вызванная в кабинет Екатерины, она умоляла королеву «принять во внимание, что для нее, истинной католички, был бы глубоко оскорбителен брак с человеком другой веры». Ей всего восемнадцать лет, и мысль связать свою жизнь с этим корольком-кальвинистом, которому и править-то суждено всего лишь грядкой капусты, с этим деревенщиной, от которого за версту несет луком, ее не очень вдохновляет.

Гугенот? Но если разобраться — какой из него гугенот! Генрих Наваррский насмехается над сутанами, во время мессы ест черешню и запускает косточки в священников. Один из них из-за этого чуть не лишился глаза. Нет, что бы там ни говорили про Генриха, он человек от земли, весельчак, любитель девушек, войн и вина. Никаких сомнений, что при случае он позабудет о своем протестантстве. Екатерина в этом почти уверена…