Иван Бессмертный - Силуэты разведки

— Как сложилась потом ее судьба, вам известно?

— Могу только сказать, что в дальнейшем она была ценнейшим сотрудником советской внешней разведки.

— И вот тогда генерал Серов забрал меня к себе. Я занял генеральскую должность, которая официально называлась начальник штаба. Но неофициально я был занят своими специфическими делами, которыми занимается любой сотрудник разведки.

Работы было очень много. Тогда же, в первое время, администрации только формировались, и в каждой провинции сидел наш генерал. Я был как бы начальник штаба Серова, и все важные вопросы решались через меня. У нас там была вилла. Я — на первом этаже, Серов — на втором. Помню такой эпизод. Ульбрихт принес список специалистов, наверное, человек на 50, тех, которые находились у нас в плену, и попросил, чтобы их освободили.

— Освободили?

— Серов так написал на этом прошении: «Нам эти специалисты тоже нужны!..»

Помню, где-то в Ростоке жил один писатель, который сотрудничал с Гитлером. Он был уже преклонного возраста, и его не арестовали. Но забрали пишущую машинку. И вот он направил Серову письмо-жалобу. Приношу ее адресату. Серов, ничего не говоря (он вообще говорил два слова в день) пишет резолюцию: «Вам уже пора умирать!»

Вот такой это был оригинал.

— Теперь, наверное, как раз подошло время рассказать о вашей встрече со Сталиным.

— Это было во время работы Постдамской конференции. Сталин жил в доме Жукова. А рядом был дом Серова, в котором жил и я. Однажды ко мне приходит мой знакомый, порученец Сталина. «Пошли порыбачим!» Я удивился: «Как? Сейчас? У меня нет снастей…». — «У меня все есть», — говорит. Там проходил «канал», и мы устроились ловить рыбу недалеко от дома, где жил Сталин. Через каждые 50 метров — охранники. Но порученцу Сталина никто не осмелился предложить рыбачить где-то подальше…

Сидим. Вдруг появилось странное чувство, что на меня кто-то смотрит. Я развернулся. Вижу — идут Сталин, Вышинский и Власик. Я, конечно, растерялся, хотя внешне профессионально сохраняю спокойствие. Автоматически встал. Стою и, в общем-то, не знаю, как себя вести. Подходят.

— Каков улов? — спросил Сталин. Я молчу, как будто у меня речь отняло. Порученец говорит:

— Да ничего нет, выловили по три штуки. Сталин с генералами постояли минуту, потом он говорит:

— Товарищи, вы посмотрите, какой может быть улов — по каналу нефть течет! Пойдемте, товарищи, эти люди ненормальные, если они ловят в такой воде!

Повернулись и ушли.

Знаете, я, наверное, неделю преодолевал шок от того, что увидел Сталина.

— Это была ваша единственная встреча с ним?

— Нет. Во время Потсдамской конференции я видел его каждый день. Но в данном случае шок был от того, что он со мной заговорил.

— Говорят, вы виделись однажды с Берия?

— Да. Получилось так. Берия приехал к Серову. Я его встретил. У меня была маленькая фотокамера, и я его сфотографировал. Потом сам сделал фотографию. Причем получилась она действительно здорово. И я, спустя пару дней, вручил ему этот снимок. Ему очень понравилось.

— Давай, — сказал Берия, — я покажу ее этим фотокорреспондентам. Пусть они увидят, как надо фотографировать.

В тот же день у меня состоялся с ним обстоятельный разговор.

— О чем?

В частности, о личном архиве Гитлера и об архивах других нацистских преступников. Берия распорядился ни американцам, ни англичанам — никому ничего не давать. Потом еще несколько раз я с ним общался во время работы Потсдамской конференции.

— Мне рассказывали, что в свое время вас звал на работу руководитель спецуправления НКВД генерал Судоплатов. Но вы отказались. Как это происходило, и с чем был связан ваш отказ?

— В Москве к Судоплатову меня привел генерал Коротков. Это была моя единственная встреча с ныне широко известным, а тогда суперзасекреченным генералом. Судоплатов произвел прекрасное впечатление — красивый, вежливый, доброжелательный.

— Я предлагаю вам работу в моем спецуправлении, — сказал Судоплатов.

— Я имею право несколько дней подумать? — спросил я.

— Пожалуйста, подумайте! Если вы согласитесь, мы будем очень рады, а вы не пожалеете! — сказал Судоплатов.

После этого неожиданного для меня разговора, я зашел к моему хорошему знакомому, руководителю контрразведки генералу Федотову, рассказал, что меня «сватает» к себе генерал Судоплатов. Федотов посоветовал: «Если есть возможность — откажись!» Люди этого спецуправления занимаются «мокрыми делами» за рубежом, и там, — говорит, — неизвестно — или ты кого-то ликвидируешь, или же сам погибнешь…»

Когда я отказался перейти в спецуправление Судоплатова, меня приглашали заместителем начальника управления «Т» — терроризм. Я тоже отказался.

— Почему?

Это управление очень серьезно относилось к анонимкам. Его сотрудникам по анонимкам приходилось ехать иногда даже на Дальний Восток, раскрывать возможные теракты.

— Как вы думаете, почему вас так активно обхаживали, предлагали разные должности?

— Дело в том, что я лично знал Абакумова, хорошо познакомился с ним, когда он как руководитель СМЕРШа баллотировался по Специальному округу группы советских войск в Германии и приезжал на встречи со своими избирателями.

— После войны, какое-то время поработав в Киеве, вы снова были направлены за границу. На этот раз в Польшу советником министра безопасности. И там, как мне рассказывали, отличились тем, что разоблачили бывшего резидента немецкой разведки в Киеве. Расскажите об этом подробнее.

— Хорошо помню этот день весны 1952 года в Варшаве. Ко мне, советнику следственного департамента министерства общественной безопасности, прибыл с докладом полковник Михеев, представитель министерства безопасности в Познаньском воеводстве. Надо сказать, тогда был заведен такой порядок: следственные дела в воеводствах о шпионаже без моей визы не реализовывались.

В общем, все было как обычно: Михеев открыл дело в отношении какого-то инженера мельничного комбината и пришел ко мне за визой. Он начал давать необходимые пояснения, как вдруг… Установочные данные фигуранта — Мильчевский Антон Иванович. Меня охватило волнение.

Работая в послевоенные годы в Киеве заместителем начальника отдела контрразведки, я хорошо знал материалы дела на немецкий разведывательный орган «Абверкоманда-102», условное наименование «Орион», действовавший в период оккупации и осуществлявший подготовку агентуры для разведки в нашем тылу. Многих выкормышей «Ориона» нам удалось тогда разыскать, и они были осуждены. Но вот резидент немецкого разведоргана Майер, он же Мильчевский Антон Иванович, Он же Чаплинский, 1885 года рождения, уроженец Житомирской области, поляк, сумел скрыться. Мы располагали данными о конкретных агентах, завербованных и направленных в разведшколу киевским разведпунктом «Ориона», который возглавлял Майер, но все попытки разыскать его закончились безрезультатно. И сейчас передо мной неожиданно оказалось дело. Но на него ли? Трудно было поверить, что разыскиваемый, зная, какой преступный хвост за ним тянется, не изменил ни фамилии, ни имени, ни отчества, даже продолжал работать по своей специальности.