Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон
Гораздо больший успех выпал на долю рождественских пантомим, в которых играли принцессы. Маргарет Роуз, одаренная от природы, на сцене держалась очень естественно. К всеобщему удивлению, наследница также играла уверенно, энергично, не растерявшись перед аудиторией в 500 человек. А чечетка, которую Елизавета непринужденно отплясывала под американский хит «В моих объятьях», завоевала бурные аплодисменты, особенно потому, что этого от нее никто не ожидал. Даже такому цинику, как королевский секретарь Томми Ласселс, эта пантомима очень понравилась, а поставленную в 1942 году «Спящую красавицу» он счел достойной сцены Вест-Энда. «Все прошло так гладко и уверенно, что я поразился», – писал он 34. На следующий год, когда Елизавета блистала в заглавной роли «очаровательного» Аладдина, мнение Ласселса не изменилось. Король, однако, выразил неудовольствие ее бриджами, которые он посчитал слишком короткими и неприличными.
Всем запомнился бал, организованный Георгом VI в честь 17-летия Елизаветы. Гости веселились до рассвета. В военные годы король периодически устраивал небольшие танцевальные вечеринки в зале Bow Room в Букингемском дворце. Однажды он сам присоединился к танцующим и, став во главе хоровода, провел гостей по комнатам и коридорам дворца, оставив оркестр играть в пустом зале.
Одним из постоянных гостей на этих вечеринках был лейтенант Марк Бонэм-Картер, совершивший дерзкий побег из лагеря для военнопленных в Италии. По его воспоминаниям, он дважды танцевал с принцессой Маргарет – в те годы подростком – и охарактеризовал ее как девушку «с характером и очень острую на язык»35. Будучи внуком премьер-министра Герберта Асквита, Бонэм-Картер любил хвалиться знакомыми из королевской семьи. Много лет спустя его племянница Хелена Бонэм-Картер сыграла роль принцессы Маргарет в телесериале «Корона» и роль королевы-матери в фильме «Король говорит». В те годы Бонэм-Картер пользовался популярностью у сестер, забавляя их шутками и спускаясь по перилам лестниц без помощи рук. Он был одним из тех холостых гвардейцев с маячившими на горизонте фамильными поместьями, кто мог составить принцессам компанию. Таких молодых людей король и королева часто приглашали для развлечения дочерей сначала в Виндзорский замок, а ближе к концу войны – в Букингемский дворец. Королева называла их «телохранителями».
Помимо Бонэм-Картера в списке подходящих молодых холостяков состоял также Эндрю Чарльз Эльфинстон, сын леди Мэри Боуз-Лайон, сестры королевы, который после войны стал викарием. Принцесса Елизавета считала, что ее кузен станет идеальным мужем для какой-нибудь счастливицы. В ноябре 1943 года она писала своей кузине Диане Боуз-Лайон: «У меня была краткая встреча с Эндрю на прошлой неделе. Чем больше я его знаю, тем больше мне жаль, что он мой двоюродный брат. Он – тот идеал мужа, о котором мечтает любая девушка. Я думаю, лучше, чем он, не найти»36. Эндрю чувствовал, что отстает от своих приятелей в рейтинге женихов, и как-то раз прямо спросил Лилибет, не посоветует ли она какую-либо подходящую для него партию.
Были и другие потенциальные претенденты, такие как лорд Руперт Невилл, служивший адъютантом у сэра Брайана Хоррокса во время немецкого вторжения, лорд Вайфолд, а также красавец ирландец из Гвардейского полка Патрик Планкет, который позже стал конюшим короля. Присутствие такого количества молодых холостяков давало поводы для спекуляций в американских газетах о скорой помолвке Елизаветы то с Чарльзом Мэннерсом, 10-м графом Ратленд, то с Хью Фицроем, известным как граф Юстон. Однако Мэннерс упустил свой шанс, попытавшись на вечеринке приударить за принцессой, которая сочла это неприличным.
Прекрасным сопровождающим в поездках на такси зарекомендовал себя Генри Порчестер, известный тогда как Порчи, а позднее – как седьмой граф Карнарвон. Его родовой замок Хайклер прославился больше, чем его семья, после того как много лет спустя там начались съемки многосерийной саги о жизни аристократов «Аббатство Даунтон». Порчи разделял страсть Елизаветы к лошадям и не считался серьезным претендентом на ее сердце. Позднее он стал управляющим скачками при дворе королевы.
Родившийся в Южной Африке Хью Фицрой, герцог Юстон, потомок короля Карла II, стал, сам того не подозревая, предметом соперничества между принцессой Елизаветой и ее подругой Алатеей Фицалан Говард. Алатея, двумя годами старше Елизаветы, была влюблена в Юстона, а его постоянно приглашали на вечеринки, организованные королевской четой в Виндзорском замке. К ее досаде, Юстона часто сажали рядом с Елизаветой во время ужина или в кинозале, в паре они открывали танцы на вечерах, так что Алатея подозревала короля и королеву в намерении их поженить. Она писала в дневнике: «Они так явно выделяют его, что невольно думаешь, а что за этим стоит? Он так хорошо ладит со всеми ними, я уверена, что Лилибет ему нравится больше, чем я»37. Елизавете тоже не была чужда ревность. На одном вечере в июле 1941 года она спросила Алатею, сколько раз Юстон танцевал с ней в тот вечер, так как с ней он танцевал только первый танец и, по ее мнению, «по обязанности». Это милое соперничество подошло к концу, когда Юстона назначили адъютантом лорда Уэйвелла, наместника короля в Индии.
Задолго до этого дня принцесса и ее сестра посвятили Алатею в тайну о том, кто действительно заставлял сердце Елизаветы биться быстрее. В апреле 1941 года наследница сказала по секрету, что принц Филипп Греческий и Датский был ее настоящим кавалером, или, как выразилась принцесса Маргарет, ее «парнем». А флирт с Юстоном служил ей только для отвлечения внимания. Тайком, не распространяясь об этом, принцесса переписывалась с Филиппом и даже собирала вырезки из газет, в которых упоминался его корабль. Кузина принцессы Маргарет Роудс вспоминала: «Она писала мне: “Я так волнуюсь. Мама говорит, что Филипп может приехать и остановиться у нас, когда у него будет отпуск”. Она никогда не смотрела ни на кого другого и была по-настоящему влюблена в него с самого начала»38.
Ее кавалер был хорошим офицером. Сначала его назначили на корабль ВМС Ramillies, который сопровождал конвои австралийских и новозеландских военных кораблей в Египет. В самом начале своей службы на корабле он сообщил капитану, вице-адмиралу Гарольду Бейли-Громану, что
