Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания - Леонид Генрихович Зорин
ДИОН. Тише, Фульвия, дайте передохнуть. Я попытаюсь, но ничего не обещаю.
ФУЛЬВИЯ. Ладно уж, все знают, что цезарь к вам неравнодушен. Уж и не пойму, чем вы там его купили, а только это так. Впрочем, не мое дело, я как раз рада, пользуйтесь, сколько можно. Передайте мой привет Мессалине, я очень счастлива за нее. И думайте о несчастном Сервилии, вы обязаны ему помочь. (Изменившись в лице.) Боже мой! Эта женщина сюда идет – я не хочу с ней встречаться. (Закутывается в платок и уходит.)
Появляется Лоллия, энергичная и сияющая, как обычно.
ЛОЛЛИЯ. Здравствуйте, мой друг. Я кого-то спугнула?
ДИОН. Может быть.
ЛОЛЛИЯ. Не огорчайтесь, она вернется. В этих делах женщины упрямы.
ДИОН. Относится это и к вам?
ЛОЛЛИЯ. В меньшей степени – я мужчина в душе. Не люблю баб, слишком хорошо их знаю. Знаменитый человек им важен не тем, что он человек, а тем, что знаменитый.
ДИОН. В самом деле, это, должно быть, так.
ЛОЛЛИЯ. Именно так, сколь ни грустно, мой милый. Хотела б я знать, где они были, эти коровы, когда Дион сражался, как лев, один против всего мира? Тогда они видели в нем лишь чудака, выброшенного из жизни.
ДИОН. Боюсь, что и вы, Лоллия, – тоже.
ЛОЛЛИЯ. Если б я могла стать вровень с вами, я была бы не Лоллией, а Дионом. По крайней мере, я не смеялась, мне только хотелось вас уберечь. Точно гения можно уберечь…
ДИОН. Вот и Месса этого хочет.
ЛОЛЛИЯ. Ваша Месса прекрасная женщина, но ей только кажется, что она вас оберегает. На самом деле она оберегает себя.
ДИОН. Во всяком случае, она об этом не думает.
ЛОЛЛИЯ (мягко коснувшись его руки). Очень возможно, но это так.
Короткая пауза.
ДИОН. Вы знаете, Лоллия, она добрая женщина, но почему-то вечно мной недовольна.
ЛОЛЛИЯ (не снимая ладони с его руки). Это естественно. Вы живете в разных мирах.
ДИОН. Наверно, я трудный человек для совместной жизни…
ЛОЛЛИЯ. С торговцем тканями жить, безусловно, легче…
ДИОН. Послушать ее, я разваливаюсь на части. Она лечит меня с утра до ночи.
ЛОЛЛИЯ (пожимая плечами). Что за мысль внушать сильному, здоровому мужчине, что он инвалид?
ДИОН. И всегда жалуется на мой характер. Хорошо, попробуем быть объективными…
ЛОЛЛИЯ (улыбаясь). Попробуем.
ДИОН. Допустим даже, я вспыльчив…
ЛОЛЛИЯ (гладит его руку). Допустим.
ДИОН. Угловат, неуживчив. Ну и что из этого?
ЛОЛЛИЯ (мягко). Ну и что?
ДИОН. Кажется, я не вор, не доносчик…
ЛОЛЛИЯ. Надо думать.
ДИОН. Могут же быть и у меня недостатки…
ЛОЛЛИЯ. Мой друг, без этих недостатков не было бы ваших достоинств. Вы такой, какой вы есть, другим вы быть не можете.
ДИОН. Клянусь небом, Лоллия, легко с вами беседовать!
ЛОЛЛИЯ. Просто-напросто я хороший товарищ.
ДИОН (ревниво). А Сервилий?.. Он тоже так полагает?
ЛОЛЛИЯ. Если б он слушал меня… Но ведь вы знаете его жену. Она постоянно боится упустить случай. Впрочем, его вы тоже знаете… в сущности, он маленький человек.
ДИОН. А вы – умница, Лоллия.
ЛОЛЛИЯ. Вы добры, как положено великану. (Понизив голос.) Вечером приходите ко мне.
ДИОН. Уж и не знаю, отпустит ли Месса…
ЛОЛЛИЯ. Не можете же вы сидеть у ее юбки, когда есть еще весь Рим. В конце концов, Рим стоит Мессы.
ДИОН. Рим – это вы. Обольстительный Рим.
ЛОЛЛИЯ. И между тем я совершенно естественна. (Со вздохом.) Ничего не поделаешь, женщину с мало-мальски терпимой внешностью всегда принято подозревать. Прощайте, Дион. (Идет.)
ДИОН. Лоллия, я провожу вас.
Они уходят. Появляется глашатай. Со всех сторон стекаются римляне. Воцаряется мгновенная тишина.
ГЛАШАТАЙ. В добрый час! Слушайте свежие римские новости. Никогда еще наш Рим не был так горд, могуч и прекрасен. Достойные римские граждане с удовлетворением следят за возвышением столицы. Что же произошло за истекшие сутки? Послушайте внимательно и соблюдая порядок.
С большим восторгом встретили архитекторы Рима повеление императора возвести в каждом квартале ворота и арки. Предусмотрено, что они должны быть украшены колесницами и триумфальными отличиями, с тем чтобы ежечасно напоминать гражданам, в особенности молодым и совсем юным, о славе и величии римских побед.
ПОЛНЫЙ РИМЛЯНИН. Доброе дело, ничего не скажешь!
ГЛАШАТАЙ. Вчера вечером цезарь подписал повеление о сооружении на Палатине золотых и серебряных статуй в его честь. Вес статуй должен составить не менее ста фунтов. Проекты будет рассматривать сам император совместно с советом из лучших художников Империи. Присланные проекты обратно не возвращаются.
ПЛЕШИВЫЙ РИМЛЯНИН (вздохнув). Сколько золота уйдет, пошли Небо ему долгих лет жизни.
ПОЛНЫЙ РИМЛЯНИН. Для такого цезаря ничего не жаль!
В толпе показывается Клодий.
ГЛАШАТАЙ. Вчера вечером цезарь опубликовал новый список запрещенных книг. Список вывешивается во всех кварталах. Согласно повелению цезаря, книги подлежат сожжению, а авторы – изгнанию из пределов Империи.
ПЛЕШИВЫЙ РИМЛЯНИН. Давно пора! Цезарь и так уж был слишком терпелив.
ПОЛНЫЙ РИМЛЯНИН (негромко). Только начать этот список следовало бы с Диона.
ГЛАШАТАЙ. И наконец – внимание, внимание! Сенат на своем заседании утвердил новое обращение к цезарю. Отныне императора Домициана надлежит именовать «Государь и бог». Цезарь сообщил, что он принимает решение сената. На этом я заканчиваю, сограждане. В добрый час!
Негромко обсуждая известия, римляне расходятся небольшими группами. Появляется возбужденный Дион.
КЛОДИЙ. Дион, ты опоздал услышать славные новости.
ДИОН (весело). Новости нужно не слушать, а переживать.
КЛОДИЙ. Я только что видел тебя рядом с Лоллией. Сдается мне, что ты потерял разум.
ДИОН. Что за женщина, Клодий! Чистейшая жемчужина, или я парфянский осел и ничего больше. Сколько в ней глубины, понимания, а какое сердце!
КЛОДИЙ. Дион, император вывесил новый список запрещенных книг.
ДИОН (не слушая). Друг мой, Месса – добрая женщина, но она умеет только ворчать на меня. Ты представляешь, каждое утро и каждую ночь – слышать одни жалобы, одни упреки! Можешь поверить, она была бы счастлива, если б я торговал тканями
