Виталий Старцев - Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского

Во время осмотра ее багажа сотрудник американской почтовой цензуры нашел несколько машинописных листков, переданных затем в Госдепартамент. На первом листе в правом верхнем углу было написано: «Способствуйте наибольшему распространению». А ниже: «Документы о работе немцев, перехваченные в разное время и в разных местах и находившиеся в российской контрразведке». Почти под каждым «документом» был и комментарий, часто весьма пространный, касающийся значения этого документа5. У меня есть подозрения, что эти «документы Никифоровой», которых на четыре больше, чем напечатано в приложении № 1 к «документам Сиссона» и есть брошюра П. Н. Милюкова.

В то же время содержание предисловия Милюкова к воспоминаниям Е. П. Семенова дает материал и для несколько иного толкования. П. Н. Милюков писал далее: «В начале 1919 года, выехав за границу, я узнал, что собирание документов о подкупе Ленина не ограничивалось этой первой пачкой, полученной нами в Новочеркасске. Эдгар Сиссон, специальный представитель американского "Информационного комитета" (Committee on public information), собирал их в России в течение всей зимы 1917–1918 гг. Документы известной мне серии содержали в себе данные за время до большевистского переворота (они напечатаны американцами в приложении к документам Сиссона, за номерами 54–68, к сожалению, без большей части ссылок на происхождение, имевшихся в копии, присланной в Новочеркасск)»6. Следовательно, можно было бы предположить, что «документы Никифоровой» являются образцом той полной копии со всеми примечаниями, которая была в распоряжении П. Н. Милюкова в Новочеркасске. Но экземпляр английского перевода тех же документов, хранящийся тоже в составе фонда «Документов Сиссона» в Национальном архиве США, в тексте статьи лейтенанта Свечникова, содержит гораздо меньше комментариев, чем в «документах Никифоровой». Да и самих документов только 15, а не 19. Это ближе к той редакции, которая была опубликована в приложении № 1 к «документам Сиссона». Вернее так: ссылки на происхождение имеются в документах из статьи лейтенанта Свечникова, а вот комментариев об их значении, которые помещены в «документах Никифоровой» после текстов документов, у Свечникова нет. Поэтому гипотезу о том, что «документы Никифоровой» и есть брошюра Милюкова, мы пока оставляем в действии. Окончательный вывод по этому вопросу читатель узнает в следующей главе.

Дополнительную информацию об опубликовании и обращении документов первой серии мы можем найти в машинописной копии английского перевода статьи лейтенанта Свечникова «Кто такие большевики?»7. «Мы имеем доказательства обвинений против большевиков, — говорилось в статье, — в форме аутентичных документов, опубликованных в южнорусской газете "Приазовский край" от 6 января 1918 г., а позднее — в московском еженедельнике "Фонарь" № 13 за 22 января 1918 г. Эта газета была позднее закрыта большевиками. Эти копии разоблачительных документов вывешивались вечерами на углах улиц в Москве и срывались красногвардейцами, когда они их обнаруживали. Эти документы показывали, что, в то время как Россия вела борьбу против Германии, в 1914 г. Ленин, Троцкий, Луначарский и их товарищи получали деньги за работу по пропаганде под маской большевизма»8. К сожалению, пока нам не удалось увидеть ни газеты «Приазовский край», ни еженедельника «Фонарь» за указанные числа, точно так же, как и номер парижской газеты «Petit Parisien» за начало 1918 г., где, как указывается в ряде источников, были тоже напечатаны документы первой серии во французском переводе. Хотя молва связывала эту акцию с решением французского военного министра Пишона, думаю, что и здесь не обошлось без Е. П. Семенова. Он сотрудничал, как мы знаем, во французской газете «Антанта», издававшейся в Петрограде, хорошо был известен во французском посольстве, возможно, сохранял и французское гражданство.

Таким образом, можно утверждать, что данная попытка распространения антибольшевистских документов, предпринятая Оссендовским и Семеновым, оказалась более успешной, чем первая инициатива продать списки пронемецких фирм и германских шпионов. Действительно, смотрите сами: опубликование «документов» в ростовской (а может быть, и в новочеркасской, как утверждал Милюков) и московской газетах, распространение «самиздатовских» копий, ознакомление с переводами и русскими текстами серии союзных посольств, переправка их во Францию и опубликование в парижской газете. Это ли не успех? Но наибольшим успехом, обеспечившим этой первой серии долгую жизнь, явилась передача «документов» в американское посольство и лично Эдгару Сиссону.

Вышло это вначале случайно, и не Е. П. Семенов принес материалы первой серии Сиссону. Это был Раймонд Робинс, уполномоченный американской миссии Красного Крест а, широко известный одно время в СССР как один из преданных друзей России, симпатизировавший большевикам. Вот как описывал сам Эдгар Сиссон получение этих документов в своих последующих воспоминаниях: «2 февраля (нового стиля, по старому стилю это 20 января. — В. С.) Робинс принес мне английскую версию пачки документов, которая, если она была истинной, показывала, что Ленин, Троцкий, Зиновьев, Луначарский, Фюрстенберг-Ганецкий и некоторые другие большевистские лидеры были аккредитованными и оплачиваемыми агентами Германии в момент их возвращения в Россию, а также способы финансирования. Документы не показывали германских связей после революции, не имели более поздних, чем октябрь 1917 г., дат. Являясь не более чем ключом сами по себе, скоро став частью общего политического фона, документы оказали важное моральное воздействие на нас двоих, изучавших их. Робинс, против его собственного желания, принес мне эти документы, доставшиеся ему по случаю. Почему? Потому что он не мог сделать ничего другого: ответственность была слишком тяжела, чтоб нести ее одному. Ни один из нас не знал многого о большевистской организации, еще меньше мы были способны провести мало-мальски стоящее расследование. Но фактом было то, что мы уже знали большевиков достаточно хорошо, чтобы найти себе извинения за бездействие. Если бы мы, однако, согласились с тем, что интересы политики заставляют нас не придавать большого внимания этому, шансы на другое американское расследование были бы незначительными. Может быть, Робинс ожидал, что я посоветую не беспокоиться. Он сразу же стал выступать за то, чтобы отвергнуть документы»9.

Интересно, что именно в оценке этих документов разошлись Сиссон и Робинс, которые до этого действовали в основном солидарно и не теряли надежды на то, что им удастся добиться от Советского правительства согласия на возобновление военных действий против Германии. Поздно вечером 2 февраля Робинс, как рассказывает Сиссон, увиделся с человеком, который дал ему эти документы. Он не смог добиться у него дополнительных сведений и «не знал, что делать», но на следующий день отказался сообщить Сиссону при их новой встрече фактические нити, которые он сам имел. Человек этот был не Семенов.