Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов
В «письмах трудящихся», приходивших в траурные дни после смерти Ленина в газеты и ЦК, часто содержались упреки: мол, как же так? Почему вовремя не задумались над вопросом о лечении и даже омоложении Ленина?
Об омоложении человека в то время писали часто, поскольку в 1920-х годах это была популярнейшая тема как для научных исследований, так и для слухов и газетных сенсаций. Но советскими вождями вопрос о возможном омоложении воспринимался вполне серьезно. По официальной версии, причиной смерти Ленина стал склероз сосудов головного мозга. Он возник не только по наследственным причинам, но и из-за того, что Ленин очень много работал и систематически переутомлялся. Его болезнь также называли «склероз изнашивания», то есть когда сосуды и артерии «преждевременно отработали».
Ленин, который умер всего в 53 года, был самым старшим среди вождей, не зря его называли «Старик». А ведь его более молодые соратники тоже утомлялись, переживали, напряженно работали и т. д. Преждевременное старение грозило ослабить, а возможно, и уничтожить весь цвет большевистской старой гвардии. Многие ее представители – люди 30–40 лет уже страдали гипертонией, нервными расстройствами, катаром желудка и прочими заболеваниями. Надо было принимать срочные меры.
Конечно, и раньше «вождей» лечили особым образом, они отдыхали в домах отдыха и санаториях (в том числе и за границей), лечились в специальных клиниках и т. д. Опыты Богданова по обменному переливанию крови отлично вписывались в борьбу с «изнашиванием организмов» вождей. Тем более что и он сам не раз информировал их (в частности, Бухарина и Семашко) об успехах в этой области. Богданов указывал, что уже первые «операции» приводят тому, что у пациентов (он имел в виду и самого себя) появляются «хороший сон и аппетит, устраняются явления атонии кишечника и происходит увеличение мышечной силы, восстанавливается равновесие вегетативной нервной системы, происходит повышение продуктивности высшей нервной деятельности».
Эффект омоложения он связывал с уникальными свойствами крови, которая, по его мнению, является «всеобщим посредником» между тканями и органами в «жизнеобмене». Так что у Богданова, Сталина и Ко были свои резоны для продолжения исследований и создания Института переливания крови. О практических задачах уже говорилось, они во многом совпадали у обеих сторон, но Богданов никогда не отказывался и от идеи «братства по крови», которую он изобразил в своих «марсианских романах». Она требовала участия в «операциях» как «старых партийцев», так молодых коммунистов. Они должны были обмениваться кровью между собой. Такой обмен предусматривал не только физиологический, но и символически духовный аспект: ветераны партии как бы передавали молодежи свою кровь, а вместе с ней традиции, опыт и уверенность в победе, возникала бы преемственность поколений революционеров.
Теперь у Богданова появлялась возможность масштабно и официально экспериментировать с идеей «кровного братства» на практике, хотя и в довольно ограниченном виде и в контексте тогдашних условий.
«Кровь за кровь»
Совет Труда и Обороны 26 февраля 1926 года принял постановление об учреждении института. В марте появилось Временное положение Наркомздрава, по которому в задачи института входили: «а) Изучение и разработка вопросов, связанных с переливанием крови, б) Теоретическое и практическое ознакомление врачей с переливанием крови путем устройства периодических и постоянных курсов, в) Издание научной и популярной литературы по переливанию крови, г) Приготовление и продажа стандартных сывороток, а также препаратов, аппаратов и принадлежностей для переливания крови».
На организацию института выделялись 80 тысяч рублей, при нем создавался небольшой стационар на 10 коек. С 1 марта 1926 года Богданов утверждался директором института, его заместителем по научной части стал доктор Малолетков. Первый штат насчитывал всего 12 сотрудников.
Институт «вселили» в бывший особняк купца Игумнова на Большой Якиманке (сейчас в нем находится резиденция посла Франции в Москве). «Заселение» происходило с трудом. «Это было большое роскошное здание, – вспоминал Богданов, – очень красивое снаружи – постройка в старинном русском стиле, весьма разукрашенное внутри в самых различных стилях». Однако его состояние оставляло желать лучшего: крыша текла, штукатурка осыпалась, канализация не работала. Во дворе находилась конюшня с горами навоза и «самыми вредными мухами в необыкновенном количестве». Пришлось также выяснять отношения с жильцами, их должны были расселить, но многие не хотели переезжать и, как писал Богданов, выселить их «было труднее, чем отремонтировать здание».
Интересно, что немногим раньше в том же самом бывшем особняке Игумнова разместилась и специальная лаборатория по изучению мозга Ленина (в 1928 году она была преобразована в Институт мозга). Задачи лаборатории, а потом и института предполагали сравнение мозга Ленина с мозгом других людей и, соответственно, научное доказательство гениальности «вождя мирового пролетариата». Ну а в перспективе – проникновение в тайну человеческого гения. Было что-то символическое в том, что рядом тогда находились два учреждения, в которых изучали тайну гениальности и пытались лечить болезни и омолаживать человека кровью.
Богданов с семьей тоже поселился в особняке Игумнова. Как и 20 лет назад в Финляндии, они снова оказались рядом с Лениным. Только на этот раз в соседних комнатах разместился не живой Ильич, а его мозг. «Марсианский коммунист», конечно, не мог знать, что всего лишь через два года и его мозг будут изучать в тех же помещениях, сравнивая его с мозгом Ильича, с которым Богданов при жизни не раз соревновался в мощи интеллекта… Но это будет позже. Пока же еще все только начиналось.
Второго июня 1926 года в институт поступил первый пациент, а в полной мере институт начал работать с октября. За год было проведено более 200 переливаний крови (гемотрансфузий), к апрелю 1928 года – почти 400. За эти два года СССР стал одной из ведущих в мире стран в области трансфузиологии.
Кем же были первые пациенты института? Прежде всего различные «ответственные товарищи». Богданов стремился придерживаться главных принципов теории «физиологического коллективизма»: «операции» должны улучшать здоровье людей (в перспективе «омолаживать») и видным партийно-государственным работникам необходимо обмениваться кровью с молодежью. Принцип «кровь за кровь» провести в жизнь было не так уж и сложно, молодежь охотно приходила в институт для экспериментов. Молодые рабочие, студенты или красноармейцы принимали в них участие как из-за «интереса к науке», так и из-за желания подзаработать. Донорскую кровь оплачивали по таксе 20 копеек за 1 миллилитр, таким образом, за стакан крови платили 40 рублей, за «операцию» – от 80 до 150 рублей. То есть весьма неплохие по тем временам деньги.
«Можно считать, – писал Богданов в январе 1928 года, – что нами принципиально решен вопрос об успешной борьбе с нервной, а по крайней мере отчасти – и с общей изношенностью, путем замещения крови. Надо
