Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов
Каковы же были результаты этих экспериментов? Богданов считал, что после переливаний «улучшается состояние сосудов при атеросклерозе, достигается значительное улучшение в общем состоянии больных с резко выраженными явлениями раковой кахексии, ускоряется и активизируется процесс заживления ран, создается возможность благополучной ликвидации септического процесса».
Интересное свидетельство оставил друг Богданова Леонид Красин, приехавший осенью 1925 года в Москву из Парижа, где служил полпредом СССР. Красин страдал анемией (или, возможно, лейкемией) и долго лечился от этого недуга, который врачи считали следствием перенесенной им малярии. 4 декабря 1925 года в письме жене из Москвы, поделившись с нею информацией о своем состоянии здоровья, Красин писал: «Затем пошел к А. А. Богданову. Прежде всего сам он и Нат<алья> Богд<ановна> имеют вид великолепный, я считаю, что он помолодел если не на 10, то на 7 или на 5 лет наверняка. Недавно (с мес<яц> наз<ад>) сделал себе второе переливание и сейчас фотография <очевидно, рентген. – Е. М.> констатирует у него даже уменьшение диаметра аорты! Вещь до сих пор невероятная, но факт, и, кроме того, ему совершенно соответствует его самочувствие: по забывчивости иногда взбегает на 4–5 этаж! Нат<алья> Богд<ановна> чувствует себя тоже хорошо – у ней <так в тексте. – Е. М.> исчезли подагрические явл<ения> на ногах: раньше она заказывала ботинки по особой мерке, сейчас носит нормальные. Операции до сих пор произведены 6 парам, и ни в одном случае не получилось никакого отрицательного результата. Технику тоже усовершенствовали, сперва переливали 350–400 гр<амм>, а на посл<едней> операции, изменив вид иголок, вкатили сразу 1250 гр<амм>, т<о> е<сть> попросту обменяли у двух людей 1/4 всего содержания их крови».
По словам Красина, Богданов сначала «не проявил никакого энтузиазма в смысле пользования переливанием» и посоветовал ему ехать лечиться в Париж и Лондон, «где наука о крови, особенно с войны, сильно двинулась вперед». Однако потом «уже определенно предложил сделать мне переливание: уже одно то, что в 700–800 куб. см я получу запас свежих шариков и гемоглобину = 85, что дает мне возможность лучше перенести переезд и начать климатическое и иное лечение с сильно укрепившимся организмом».
Далее Красин писал: «Я совершенно согласен с этим, и сейчас мы ищем, как я говорю, “поросенка” <то есть донора. – Е. М.>… Сама операция проще, чем вспрыскивание дифтеритной сыворотки, и уже на другой день люди идут на работу. Если успею скорее кончить с Цюрупой и Наркомторгом, то уеду в Париж, не ожидая переливания, если же скоро найдем “поросенка”, перелью и буду вам телеграфировать». Однако операция Красина по каким-то причинам не состоялась. Вскоре он действительно уехал лечиться за границу, потом к месту своей новой службы в Лондон и умер там в ноябре 1926 года.
Сторонники «физиологического коллективизма» испытывали и трудности, прежде всего материальные. Эксперименты проводились за счет их личных средств и в основном за счет средств самого Богданова. Сохранились проведенные им расчеты на 1924–1925 годы. Расходы составили в общей сложности 2380 рублей. Деньги ушли, в частности, на покупку и выписку книг и журналов, зарплату врачам, аренду помещений для операций, приобретение оборудования: «французские аппараты, резиновые трубки, разбитые колбы, пробки резиновые… точка и заточка игл, цитрат натрия, парафин, химикаты, физиологический раствор и др.».
Получается, что в месяц Богданов тратил на опыты в среднем около 200 рублей. Сумма по тем временам очень солидная. (Для сравнения: оклад экономиста-консультанта Главного секретариата наркома внешней и внутренней торговли СССР составлял тогда 192 рубля.) Сам же Богданов как член Социалистической (потом – Коммунистической) академии получал 120 рублей в месяц. Основным источником финансирования экспериментов по переливанию крови были гонорары Богданова за переиздание его книг, прежде всего романа «Красная звезда».
…Для более глубокого обоснования выводов о пользе обменных переливаний требовались более масштабные исследования и более масштабное финансирование. Средств самого Богданова и его единомышленников для этого уже было явно недостаточно. Желательно было поставить эксперименты на «государственную основу».
«Мы уже не говорим о том, какой преступной небрежностью было бы, в случае, если бы разразилась угрожающая нам теперь война, допустить, чтобы наши противники имели перед нами преимущество в этом драгоценном способе спасать истекающих кровью или отравленных газами бойцов и ускорить выздоровление истощенных ранами или болезнями», – писал он.
На эту тему Богданов отправил несколько записок в ЦК и наркому здравоохранения Николаю Семашко. В декабре 1925 года у него в квартире раздался телефонный звонок. Звонили из Кремля.
«Тов. Сталин предложил мне…»
На другом конце «у аппарата» находился Сталин. Он предложил Богданову приехать для важного разговора. Вскоре на специально посланном за ним автомобиле он отправился в Кремль. Об этом разговоре со Сталиным не сохранилось, по-видимому, никаких документальных источников. О том, как он проходил, известно только со слов самого Богданова, рассказавшего об этом своей жене.
Во время разговора Сталина с Богдановым присутствовали также Бухарин и Семашко. Поинтересовавшись ходом экспериментов по переливанию, Сталин предложил Богданову взять на себя организацию нового Института переливания крови и пообещал создать необходимые условия для проведения научной работы.
Затем Сталин посоветовал Богданову вновь вступить в партию. Но тот ответил твердым отказом. Сталин с недоумением развел руками и сказал: «Не понимаю». Богданов ответил, что вступление в партию может помешать его работе и что в партии есть кому его заменить, а в работе – некому. Сталин не стал возражать.
Но главный вопрос принципиально был решен: Богданов принял предложение создать и возглавить новый институт. В январе 1928 года он писал в докладе для «тех членов правительства, которые были инициаторами учреждения Института Переливания Крови»: «В конце 1925 г[ода] тов[арищ] Сталин предложил мне взять на себя организацию Института, причем обещал, что будут предоставлены все возможности для планомерной научной работы».
Почему же Сталин заинтересовался экспериментами Богданова? Существуют различные версии, объясняющие это.
Будущий «вождь народов» тоже участвовал в критике взглядов Богданова, но не часто и без особого энтузиазма. Вероятно, тогда философские споры ему не были так уж интересны.
Академик Андрей Воробьев, первый министр здравоохранения Российской Федерации и многолетний (в 1987–2011 годах) директор Института гематологии и переливания крови, преобразованного позже в Гематологический научный центр РАМН, считал, например, что Сталин хотел использовать эксперименты Богданова прежде всего в «оборонных целях». «Сталин был руководителем страны, которая готовилась к вой не, и понимал, что Богданов… был прав. Поэтому он его поддержал». Скорее всего, этот мотив тоже присутствовал в решении Сталина поддержать Богданова. Но не
