Репин - Игорь Эммануилович Грабарь
Глава VI
ГОДЫ АКАДЕМИЧЕСКОЙ ЗРЕЛОСТИ
(1869–1872)
Славянские композиторы.
1871–1872 г.
В 1869 г. Репин незаметно превращается из ученика в мастера. Это особенно бросается в глаза на всех тех вещах, которые он, пишет прямо с натуры, и прежде всего на его портретах.
В семье Праховых сохранились портреты братьев А. В. и М. В… Праховых, исполненные Репиным под явным влиянием Крамского, в его влюбленной технике — «черным» или «мокрым соусом», с белильными кликами на освещенных частях лица. Гораздо самостоятельнее его портреты, писанные масляными красками. На трех из них, относящихся к 1867, 1868 и 1869 годам, явно виден неуклонный рост его мастерства. К 1867 г. относится овальный портрет И. С. Панова, в красной рубахе, за чтением. Он написан так уверенно и умело, как, не мог написать в то время конечно ни один из товарищей Репина по Академии.
Но вот портрет следующего года — архитектора Ф. Д. Хлобощина. Как небанально, по-новому и в то же время необыкновенно жизненно он взят. Даже самый формат — не в вышину, а в ширину — необычаен для 1868 г., да еще в Петербурге! Мастерски построена и великолепно вылеплена эта голова. Портрет значительно оставляет позади предыдущий.
И наконец портрет В. А. Шевцовой, невесты Репина, датированный 1869 г. Спять огромный шаг вперед. Он еще более необычаен по концепции, по тому, как вписан в квадратную почти раму, по безошибочной верности, с какой сделан каждый удар кисти и по выдержанности его простой и суровой гаммы цветов — красного платья, коричневой кофты и зеленой обивки кресла.
Автор, создавший такую абсолютно музейную вещь, — конечно уже более не ученик, а мастер. Но «академическую премудрость» надо было тем не менее своим порядком преодолевать. И это было уже значительно веселее, чем в первые годы, т. к. перепадали кое-какие заказы, а временами и премии за очередные эскизы. Так, за эскиз «Распинание Христа» он получил в 1869 г. премию в 25 р., а за эскиз «Избиение первенцев египетских» — премию в 100 рублей{54}.
Последний трактован на ту же тему, что и эскиз 8 мая 1865 г., доставивший ему освобождение из податного состояния, но сочинен совершенно по-новому, вне всякого сравнения зрелее во всех отношениях, хотя по сравнению с вещами, писанными с натуры, он конечно условнее, академичнее. В его композиции бросается в глаза бесспорное влияние Бруни.
Только в следующей академической работе Репину удается впервые преодолеть сковывавшие его композиционные цепи, и он вносит некоторую свободу и в эту, казалось бы, безнадежную область искусства. То была его программа на вторую золотую медаль, заданная весной 1868 г. Тема ее — «Иов и его друзья».
Репину только после долгих хлопот удалось добиться права конкурировать на вторую золотую медаль, открывавшую дорогу к первой. Вечно занятый заработками и усердно рисующий и пишущий как в Академии, так и на воле, он запустил свои научные занятия, почему и лишился права на конкурс. Однако в виду того, что «по своему таланту он заслуживает особого снисхождения», Совет, в виде исключения, дает ему право конкурировать, но с тем, чтобы к конкурсу на первую медаль он закончил весь научный труд{55}.
Картину «Иов и его друзья» он писал около года — лето и осень 1868 г. и зиму и весну 1869 г. — и в этом году он получил за нее медаль. Картона появилась на академической выставке, где произвела сильное впечатление на тогдашние художественные круги своей из ряда выходящей оригинальностью и свежестью{56}.
Картина действительно мало напоминает обычные в то время академические программы уже по самой композиции, в которой правая часть с двумя грузными фигурами на первом плане и третьей — сидящего по-восточному еврея — явно перевешивают левые фигуры Иова и его жены. Все это совсем не трафаретно и менее всего классично. Да и немудрено: Репин писал много этюдов с натурщиков на воздухе, в академическом саду, перенося все это потом в картину. Писал он, по его собственным словам, буквально «от зари до зари», и все же академический привкус здесь еще чувствуется, совсем отрешиться от него художник еще не смог{57}. Но сравнение картины с двумя сохранившимися эскизами к ней показывает, какими путями Репин совершенствовал свои композиционные приемы. Первоначальный небольшой эскиз сепией, пройденный белилами, дает уже всю схему композиции; три фигуры справа, две — слева. Сделанный «от себя», без натуры, он по рисунку слабее второго эскиза и особенно картины. Печать Академии говорит об его утверждении советом.
Второй эскиз — значительно большего размера — является уже подготовительным картоном к картине. Его главное отличие от первого заключается не только в лучшей прорисовке фигур — Иов писан целиком с натурщика, — но и в разработке костюмов: вместо обычных академических, трафаретных «восточных» костюмов, взятых у современных бедуинов, мы видим здесь попытку дать намек на классический Восток в фигурах двух первых друзей Иова.
В самой картине несравненно лучше, свободнее и живописнее движение этих двух фигур, значительно интереснее их расовая, восточно-экзотическая характеристика и выигрышнее расстановка силуэтов и пятен{58}.
Окончательно освободиться от последних академических пут Репину удалось только в его знаменитой программе на большую золотую медаль — «Воскрешение дочери Иаира».
Он с большой неохотой шел на этот конкурс. Его отпугивала академическая затхлость самой темы, а дружба с Крамским и членами артели настраивала даже оппозиционно к самому конкурсу: ведь вот вышли они все в художники, — некоторые даже в большие — без всякого конкурса и наперекор) ему.
«Однако товарищи, хорошо понимавшие меру таланта Репина, со всех сторон толкали его под бок: «Что же ты это, Илья? Эй, не пропускай оказии! эй, не теряй время! твердили они ему при каждой встрече», — рассказывает об этом Стасов.
«Несмотря однако же на все разговоры и подталкивания, Репин не слушался никого и стоял упорно на своем, как ни хотелось
