Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

¾ Старый дом, — проговорил Путилин.

¾ Я говорю, не понравится он вам, господин.

¾ Все же осмотрим его изнутри. Какой-то противный, кислый, затхлый воздух стоял в низких комнатах, заставленных старинной мебелью.

¾ Что же родственники мебель-то не вывезли? — сказал Путилин.

¾ А они так решили: когда продадут дом или сдадут, тогда вывезут. А пока пусть стоит здесь.

Путилин занялся подробным осмотром комнат.

¾ Здесь вот, в этой комнате, и была убита твоя хозяйка?

¾ Так точно.

Путилин нагнулся над одним местом пола.

¾ Здесь вот она и горела, задушенная, — продолжал Путилин. — Так?

¾ Так. А вы почему же знаете это, господин?

Путилин сделал паузу, пристально поглядел на дворника и таинственным голосом тихо прошептал:

¾ А ты разве не знаешь, что то место, где совершается убийство, злодеяние, где лежит труп убитого, — всегда хранит особые следы? Кровь убиенного взывает об отмщении. Знаешь это?

Лицо дворника побледнело. Какая-то судорога пробежала по лицу.

¾ Откуда же я могу знать это? — пробормотал он в сильном волнении. — А вот вы-с насчет крови говорите, так крови-то не было, потому хозяйку мою задушили, а не зарезали.

¾ Твоя правда, твоя правда, — пробормотал Путилин. — Ишь, как мебель-то попортилась от огня!

И проговорив это, он внимательно стал рассматривать ее.

¾ А ты молодец, что пыль-то с мебели стираешь. Радеешь о хозяйском добре. Стирай, стирай, мебель хорошая, красного дерева.

¾ Какая-с пыль? Никакой пыли я не стираю, — быстро ответил дворник.

¾ Да неужто? А как же на всем этакая толщь пыли понасела, а на стульях, на шкафу, на рамах картин ее не имеется?

Дворник пробормотал что-то невнятное.

¾ Ты бы уж заодно и от мышей ее берег, от крыс. Может, я куплю у наследников убитой мебель-то эту.

¾ От каких таких мышей? — уже зло выкрикнул дворник. — Мышей али крыс не водится здесь!

¾ Да ну? — удивился Путилин. — Кто же это в таком случае рамы подгрызает, ножки, спинки диванов и стульев?

И не ожидая ответа, вдруг огорошил дворника вопросом:

¾ А правду ли говорят, будто после убитой мало денег нашли, а она ведь страшная богачиха была?

Путилин близко-близко подошел к дворнику и опять понизил свой голос до таинственного шепота, бросил:

¾ А что если она, убитая, скаредная старуха, хоронила их где-нибудь в потайном месте? А? Может, запрятала их куда-нибудь?

Дворника отшатнуло от Путилина.

¾ Вы... вы, извините, господин, что это все меня убийством этим самым шпыняете? — проговорил он дрожащим голосом. — Чудное, право, дело: пришли вы на счет найма дома, а сами все о другом речь ведете.

Послышался смех Путилина.

¾ А тебе нечто трудно поболтать со мною? Я тебе на чаек дам. Очень уж я любопытен. На, держи пару целковых.

Дворник не взял денег, сумрачно отстранив руку «чудного посетителя».

¾ Благодарствуйте... не надо... А только сделайте ми­лость, не задерживайте меня. Коли что о цене али до окон­чательной сделки, — так к хозяевам пожалуйте. Живут они на Васильевском острове.

Еще несколько минут — и Путилин покинул дом убитой Охлопковой.

Я находился в кабинете моего гениального друга, когда он вернулся после осмотра охлопковского дома. Лицо его, по обыкновению, было непроницаемо.

¾ Помощника попросите ко мне! — отдал он приказ дежурному агенту.

Тот не замедлил явиться.

¾ Садитесь, голубчик, и выслушайте мои инструкции.

¾ Вы уезжаете куда-нибудь, Иван Дмитриевич?

¾ Да. Я должен торопиться, ибо участь невинно осужденного в моих руках.

Я сразу догадался, что дело идет об Александровском, убийце старухи ростовщицы.

¾ Ты возьмешь меня с собою, Иван Дмитриевич? — спросил я.

¾ Нет, доктор, ты явился бы для меня лишней обузой. Может быть, при финале дела ты будешь присут­ствовать. Ну-с, голубчик, слушайте.

И Путилин начал вести со своим помощником таинственную беседу.

¾ Понимаете?..

¾ Так, хорошо...

¾ Надо следить так тонко, чтобы ни малейшее подозрение не запало в его душу. Имейте в виду, он начеку.

¾ Будьте покойны, Иван Дмитриевич.

¾ Дело поручите Х. Он — молодчина.

И через час Путилин выходил из своей знамени­той костюмерной совсем «преображенным»: перед нами стоял мелкий «купец» — торговец из породы деревенских кулаков-мироедов.

¾ Ну, господа, до свидания! Вы скоро увидите меня «иль на щите, иль со щитом».

¾ А как скоро, Иван Дмитриевич?

¾ Дня через четыре, через пять.

¾ Ого! — воскликнул я. — Хорошо «скоро»!

Кипит, бурлит довольно богатое село Хрущево. Справляет оно свой храмовой праздник, совпадающий с ежегодной ярмаркой.

Справляет так, как подобает по русскому обычаю: пьяно, гульливо, до драк, до состояния полного зверства.

В кабаке Евстигнея Бесчастного, рыжего целовальника, дым идет коромыслом.

¾ Еще штоф! Эй, миляга, тащи живей!

¾ Духом!

Гремят песни, то жалостливые, «пьяные», то бесшабашно-разудалые, зело «скоромного» свойства.

Около одного стола, покрытого мокрой красной ска­тертью, особенно суетился подручный целовальника: гости уж больно важные потчуются: полицейский, лавочник, известный кулак-мироед, откупщик и еще один новый торговец, приезжий.

Широко угощает «новый» «первых людей» села Хрущева.

¾ Пожалуйста-с... Потому рад свести знакомство со столь почтенными лицами. Угощайтесь!..

¾ А вы-с по какому случаю пожаловали сюда? — любопытствовал местный кулак-мироед.

¾ А так-с, знаете, поразнюхать хотел, нельзя ли дельце какое завести здесь...

¾ А какое примерно? — тревожно спрашивал «кулак», опасаясь встретить в новом человеке «конкурента».

¾ Не решил еще... А вы не опасайтесь: вам помехой не стану. Разными дорожками пойдем. Ах, я и запамятовал: есть здесь у вас Варвара Ермолаева?

¾ Есть, есть. А что?

¾ Да я ей поклон от мужа из Питера привез. Он в дворниках служит у одной богатой старухи-купчихи, которую недавно убили.

И «новый» человек принялся рассказывать об убийстве Охлопковой.

¾ Ишь ты, дело какое! — изумлялись те. — Страсти какие!..

¾ А каково она живет, Варвара-то Ермолаева? — спросил новый человек.

— Хорошо. Теперь, видно, муж-то евойный разжился в столице, первой щеголихой в селе стала. Наряд — не наряд, сарафан — не сарафан. Кра-а-а-сивая баба, ловкая... По дому все честь честью... лошадей трех купили и всякой иной животины...