Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

¾ Однако вы хорошо знакомы с делом, хотя и заявили, что незнакомы с его деталями.

Путилин усмехнулся.

¾ А разве это детали? Это — глупые, ничего не говорящие факты обычного следствия, лишенные тонкости всяческого анализа: и психологического, и чисто сыскного. Ну-с, я продолжаю. На вопрос незнакомцу — это был Александровский — для чего у него в кармане был нож и откуда у него, бедно одетого, появилась в кармане та­кая сравнительно крупная сумма денег, он показал, что присутствие в его кармане как ножа, так и денег — для него является полной загадкой, ибо ни ножа, ни денег, идя к ростовщице, он при себе не имел.

¾ Совершенно верно. Это явилось одной из главных, грозных улик против него, — вставил прокурор.

¾ Далее. На вопрос, зачем он явился к Охлоп­ковой, Александровский заявил, что шел к ней с целью заложить два золотых кольца. Он-де слышал, что она принимает заклады... Увы, при обыске его и всей квар­тиры убитой эти кольца не были найдены. Так?

¾ Так.

¾ И тогда следствие вырисовало себе такую, вполне ясную картину. Прослышав о богатстве старой купчихи-ростовщицы, Александровский, по профессии серебряных дел мастер (которому, кстати, отказали от последнего места за пьянство), замыслил ограбить Охлопкову. Под предлогом заклада он явился к ней рано утром и, будучи незамеченным дворником, позвонил и был впущен ростовщицей. Что она встает рано, чуть не с петухами, ему могло стать известно от каких-либо «клиентов» жадной старухи, ибо целым рядом свидетельских показаний было, действительно, установлено, что Охлопкова встает чуть свет и обходится без услуг дворника.

Итак, преступник вошел и, объяснив цель своего прихода, был впущен ростовщицей в комнату. Тут он набросился на старуху и между ними началась неравная борьба. Ему, атлетически сложенному, немного надо было употребить усилий, чтобы задушить Охлопкову. Задушив ее, он бросился грабить. Но все сундуки, где, по его расчету, хранились деньги старухи, были заперты на большие железные замки. Ломать их было трудно: под рукой не было орудий для взлома. Он бросился тогда к комоду и там, очевидно, схватил все, что нашел — триста рублей.

Страх, что его могут захватить, овладел им. Он бросился бежать, но тут у него явилась мысль сокрыть следы содеянного преступления путем устройства симуляции пожара. Если труп сгорит — следов не останется. Разве старуха не могла опрокинуть на себя горевшую лампу? Конечно, могла. И вот он раздевает труп, укладывает его около кро­вати, разбивает лампу, обливает часть кровати, комода и белье керосином, зажигает и тихо, крадучись, направ­ляется к выходу. Но клубы дыма и огоньки пламени опережают его: в ту минуту, когда он собирается про­скользнуть из квартиры, он попадается в лапы двор­ника. Так?

Путилин говорил невозмутимо спокойно, уверенно, словно он видел перед собою эту страшную картину.

¾ Кажется, — добавил он, — это именно то, что гово­рил, представляя в своей обвинительной речи, ваш коллега, Алексей Ниволаевич?

¾ Да, да... Честное слово, вы поразительно точно и тонко передали базис его обвинения! — воскликнул прокурор.

Путилин поглядел на часы.

¾ Мы можем ехать, господа.

Гулко раздавались шаги в унылом, мрачном, темном и вонючем острожном коридоре.

Впереди шел старик-надзиратель с ключами в руках, за ним Путилин, прокурор и я.

Конвойные солдаты замыкали шествие, почтительно отда­вая честь представителям прокуратуры и сыска.

¾ Вот здесь, Иван Дмитриевич, — проговорил прокурор.

¾ Вы желаете присутствовать при моем разговоре с осужденным? — спросил Путилин.

¾ Это зависит от вас. Если вы ничего не имеете против этого, то я был бы рад присутствовать.

¾ Пожалуйста.

Надзиратель огромным клочем открыл дверь казе­мата.

Солдаты выстроились у двери.

Отвратительный, удушливо спертый воздух ударил нам в лицо. Пахло знаменитой русской «парашей», сыростью...

Когда мы вошли, сидевший у стола арестант в испуге вскочил.

¾ Господи, неужели за мной?.. Уже?.. — вырвался у него испуганный возглас.

Это был высокого роста, хорошо сложенный, почти еще молодой человек. Пятимесячное пребывание в остроге успели наложить свою печать на его нервное, выразительное лицо. Страх отразился на его лице.

¾ Ну, вот, Александровский, я исполнил вашу просьбу: я привез к вам господин Путилина. Он стоит перед вами. — И прокурор, сказав это, указал преступнику на моего гениального друга. ¾ Поблагодарите его превосходительство за согласие приехать сюда, — добавил прокурор.

На несколько секунд осужденный как бы замер.

Он отступил назад. В его глазах, полных муки, страдания, засветились огоньки и безумной радости и вместе с тем испуга.

Путилин подошел к нему, впиваясь в его лицо взором своих удивительных глаз.

¾ Здравствуйте, бедняга Александровский! Вы выразили желание видеть меня. Я приехал к вам.

Какой-то судорожный вопль вырвался из груди приговоренного к плетям и каторге.

¾ Ваше... ваше превосходительство! — захлебнулся он в волнении. — Благодарю вас... Спасите меня!

Путилин снял с правой руки перчатку.

¾ Вы видите эту руку, Адександровский? Это — правая рука Путилина, которую он никогда не подавал мерзавцам, посягающим на чужую собственность, чужую жизнь. Но вам я ее протяну, если... если...

¾ Что если, ваше превосходительство? — пролепетал заключенный.

¾ Если вы прямо, честно, откровенно скажите мне: ви­новны вы или нет. Решайте.

Я с восторгом глядел на моего гениального друга. Как он был высок, красив в этот момент!

¾ Пожмете мою честную, старую руку? — снова прозвучал голос Путилина. — Вы — ремесленник, а теперь — каторжник?

Миг — и с рыданием бросился осужденный к ногам Путилина.

¾ Не пожать, а поцеловать я ее хочу, ваше превосходительство! Клянусь памятью моей матери, я не виновен!

Лицо Путилина просветлело.

Он ласково поднял преступника и кратко бросил ему:

¾ Садитесь. Давайте говорить, Александровский.

Послушно, как автомат, сел обвиненный на табурет, привинченный к полу.

¾ Вас господин судебный следователь допытывал немало. Я поведу с вами допрос несколько иначе, — проговорил Путилин.

Он весь преобразился: голос его зазвучал резко и повелительно. Передо мною стоял мой друг, каким я его знал в моменты его знаменитых, особенных, путилинских допросов.

¾ Вы ясно помните все случившееся в роковое для вас утро?

¾ Да, — твердо ответил осужденный.