Вадим Арбенин - Предсмертные слова
Ясновельможный гетман Украины ИВАН СТЕПАНОВИЧ МАЗЕПА умирал в Варнице, неподалёку от крепости Бендеры, в доме греческого купца. Бежавший после Полтавской битвы в турецкие владения вместе «с несколькими козацкими госпожами, какой-то козачкой-госпожой и двумя бочонками с золотыми монетами», измождённый и поедаемый вшами дряхлый старик, погружённый в ужас расплаты, признавался духовнику: «Грешен я противу всех десяти заповедей, от первой до последней… Я играл клятвами… Не щадил крови человеческой… Ругался над добродетелью и целомудрием… Я изменник!.. Родина моя!.. Сын мой… Иду к тебе!..» Упал навзничь и испустил последний вздох. По другим источникам, Мазепа, этот «полтавский недобиток» и «латинский змей», перед смертью попросил Карла XII прислать к нему надёжного человека, чтобы тот проследил за исполнением его последней воли. Он принял этого человека с радостью, приказал принести к нему его бумаги и сжечь их — в этих бумагах были имена людей, замешанных в преступных замыслах гетмана. «Пусть я один буду несчастен; я хотел счастья своему отечеству, но судьба решила иначе». На смертном одре он сохранял мужество и даже с полным присутствием духа шутил: «Я умираю, как умер Овидий — в тех же краях». (Овидий умер в Томах, около Бендер. — В.А.). История не знает, какой смертью окончил жизнь Мазепа. Русские летописцы утверждают, что он принял яд, боясь мести гневливого царя Петра Первого, который предложил турецкому Секер-паше 300 тысяч червонцев за голову предателя. Иностранные писатели уверяют, что он умер от болезней, старости, усталости и горя. Мазепа был буквально заеден вшами. «…Сего злодея, изменника русского царя, съела вошь», — заметил летописец. «Достойная смерть великого человека! — сказал на это Карл XII, который пришёл проститься с гетманом. — Вши заели и римского диктатора Суллу. Они загрызли испанского короля Филиппа Второго. А иудейского царя Ирода Великого вши не оставили даже в гробу…» Вскоре после его ухода, вечером 21 августа 1709 года, на Варницу обрушилась страшная гроза, и под грохот раскатов грома ушёл и гетман Мазепа.
Безнадёжный долгожитель из Пуэрто-Рико, стопятнадцатилетний ЭУХЕНИО МАРТО, сказал напоследок: «Надоело ждать смерти» и повесился. И, правда, чего было ждать в его-то годы?
Семидесятилетний карфагенский полководец ГАННИБАЛ, когда узнал, что солдаты Прусия, царя Вифинии, уже ворвались в его переднюю, послал слуг проверить возможные пути отступления. Увы, царские стражники успели заблокировать все многочисленные ходы и выходы из его тайного укрытия, настоящей лисьей норы с подземными переходами. И тогда Ганнибал, изгнанник, «несчастная птица, у которой годы вырвали все перья», принял яд — смесь цикуты и акамита. Но перед смертью сказал слугам: «Надо же избавить римлян от постоянной тревоги: ведь они не хотят слишком долго ждать смерти одного старика. Прусий — предатель, и римляне страдают тем же самым пороком, которым они сами сотни раз укоряли меня — пуническим вероломством. Положим же конец войне, нагнавшей на Рим столько страха».
Одноногий английский поэт и драматург ТОМАС БЕДДОУС, мучимый нервным истощением и тяжёлой болезнью, написал в предсмертной записке: «Я только и гожусь, что на пищу для червей… Я много кем мог стать, в том числе и хорошим поэтом. А жить на одной ноге, да и то паршивой, — слишком скучно». И выпил из склянки яд.
Фрау ХАННЕЛОРА КОЛЬ, жена федерального канцлера ФРГ Хельмута Коля, страдавшая аллергией на свет, сказала вечером своей экономке фрау Зибер, несколько удивив ту: «Вы же не оставите этот дом и всегда будете приходить сюда?» Потом поднялась в спальню, приколола на дверь записку: «Я хочу подольше поспать. Пожалуйста, не беспокойте». Переоделась в пижаму, аккуратно причесала волосы и присела на кровать. Смешала снотворное с обезболивающим лекарством, выпила через соломинку и тихо легла. Смерть забрала её незадолго до полуночи. Утром фрау Зибер нашла её уже холодной, а на ковре возле кровати лежала записка: «Тому, кто меня найдет. Известите, пожалуйста, моего домашнего доктора…» На письменном столе нашли толстый запечатанный конверт. В нём оказалось двадцать прощальных писем ко всем, кого любила фрау Коль.
Одна дама оставила перед смертью три записки: «Ничего таинственного в самоубийстве нет, — написано в первой. — Я поступаю так по своей доброй воле». «Выпью-ка немного виски. Так будет легче», — говорится во второй. И заключает третья: «А это не так-то просто, как я думала поначалу».
Помутившийся разумом ЛЮДВИГ ВТОРОЙ, блистательный король Баварии, страстный поклонник Рихарда Вагнера и ценитель прекрасного, сказал своим царедворцам перед выходом из замка Шлосс на роковую прогулку к озеру Штарнберг: «Я уж перенесу как-нибудь потерю власти, но никогда не перенесу попытку объявить меня сумасшедшим». А своему попутчику, почтенному лейб-доктору фон Гуддену, светочу баварской психиатрии, приставленному к монарху, дабы уберечь того от самоубийства: «Бедный профессор, вы обязаны изучать меня, а я вот всё остаюсь загадкой. И хочу остаться загадкой для всех, и для себя тоже». Действительно «бедный профессор»! «Добрый король» Людвиг, «король-лебедь», «король-строитель» и «король тьмы», чтобы без помех уйти из жизни, сначала утопил «страшного могучего старика Гуддена» в мутных водах озера, а потом уж и сам бросился туда. Сначала нашли неподалёку от берега его пиджак, пальто и зонтик, а потом и его самого в воде, лицом вниз. Фон Гудден лежал на мелкой воде в нескольких шагах. Лицо и руки его были покрыты синяками и ссадинами. Приближалась субботняя ночь пятидесятницы, 12 июня 1886 года. Стрелки на карманных часах Людвига остановились без четверти семь.
Известный французский писатель РОМЕН ГАРИ, он же РОМАН КАСЕВ и он же ЭМИЛЬ АЖАР, прежде чем застрелиться, позвонил своей первой жене Лесли Бланч и сказал ей: «Я неправильно разыграл свои карты». Потом надел на голову резиновую купальную шапочку. Чтобы, значит, кровь не забрызгала его рукописи. Прошедший войну, участник Движения Сопротивления, кавалер ордена Почётного легиона, Гари знал, как выглядит голова после попадания в неё пули. И выстрелил себе в рот из малокалиберного пистолета. А в посмертной записке, написанной на русском и французском языках, признался: «Можно сказать, что во всём виновата депрессия… Но она у меня с тех пор, как я вырос, и именно она помогла мне достойно заниматься литературой». Именно «достойно» — Гари дважды удостоился престижной Гонкуровской премии, которая дважды, как известно, не присуждается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});