Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) - Наталья Анатольевна Черных
«Где родился, там и пригодился, — говорил батюшка. — А умру, от вас не уйду».
Всю жизнь искал архимандрит Павел следы чудотворной святыни Мологского Афанасьевского монастыря — той самой Тихвинской иконы Божией Матери «от рода ярославских князей Феодора Черного», под благодатным покровом которой вырос и воспитался последний старец. И вот в 1976 году в издательстве «Наука» вышел сборник искусствоведческих статей «Средневековая Русь» под редакцией корифеев с мировым именем (Д. С. Лихачева и других), где известный специалист, ныне директор Музея изобразительных искусств им. Пушкина В. И. Антонова мимоходом, буквально в нескольких абзацах, сделала заявление о том, что икона «Богоматерь Одигитрия», хранящаяся в фондах Ярославского художественного музея, и является знаменитой чудотворной «Тихвинской Богоматерью» затопленного Мологского монастыря.
«Отец Павел пришел в музей, прочитав статью искусствоведа В. И. Антоновой в сборнике «Средневековая Русь», — вспоминает председатель комитета историкокультурного наследия Т. Л. Васильева. — Он всегда помнил о чудотворной Тихвинской иконе, и статья Антоновой пробудила в нем надежду найти эту дорогую для него святыню».
Сначала отец Павел дал письменное описание иконы Тихвинской Богоматери, указав ее приметы: задняя стенка «старинной, самой простой, грубой и неискусной отделки», топорной — в буквальном смысле — работы; небольшой сучок у внутреннего угла левого глаза Богоматери, по причине которого постоянно облупливалась краска. А когда о. Павел увидел икону, хранящуюся в фондах музея, только и сказал:
— Она, голубушка!
Упал перед ней на колени и долго молился.
Но в батюшке всегда совмещались одновременно глубокая вера в Бога — «Ты еси Бог, творяй чудеса!» — и очень здравый, реальный взгляд на житейские обстоятельства. И когда сотрудники музея стали оспаривать, что икона эта не «Тихвинская», а «Богоматерь Одигитрия» из древнего несохранившегося монастыря Рождества Богородицы, который стоял на площади Богоявления в Ярославле, и что сведения В. И. Антоновой ошибочные, — отец Павел засомневался.
«Да потому, что мы навели такие сомнения, — говорят музейные работники. — Трудно вот так вдруг признать за святыню. Но по тем признакам, что были — это «Тихвинская». Тут каждый боится брать на себя ответственность, должно быть что-то неоспоримое настолько, чтобы сомнений ни у кого не было».
Из разгромленного Мологского монастыря икону «Тихвинской Богоматери» вместе с другими монастырскими древностями увез в январе 1930 года директор Мологского музея, выпускник Петербургской Академии художеств Василий Васильевич Цицын. Все привезенные в музей памятники были поставлены на учет и занесены в инвентарные книги. Но уже в декабре 1930 года по распоряжению начальника Мологского РОО ГПУ сотрудник отдела Бажанов изъял из музея 45 древних памятников и среди них «Богоматерь Тихвинскую». С иконы были сняты части серебряного оклада, в том числе и 4 пластины серебра, закрывавшие оборот иконы. Эти документы о судьбе древнего образа сохранились в Рыбинском архиве. Акт о снятии и взвешивании серебра — последнее свидетельство о «Тихвинской Богоматери».
9 апреля 1931 г. директор Ярославского музея Иосман, узнав, что «Тихвинская» конфискована, направил секретное письмо в полномочное представительство ОГПУ по Ивановской области с просьбой отдать распоряжение в Мологу, чтобы оттуда выслали икону в Ярославский музей «в упаковке, гарантирующей сохранность».
Почему директор Ярославского музея обратился в представительство ОГПУ по Ивановской области — неизвестно, как и многое в этой истории, тем более что вскоре начались репрессии музейных сотрудников. Фамилии Иосмана больше в документах музея не встречается, срочно покинул Ярославль молодой реставратор Н. В. Перцев, также подписавший секретное письмо. Что стало с Тихвинской иконой Мологского монастыря? Сейчас ни в одном музейном собрании Ярославской области нет иконы, совпадающей по размеру и описанию с «Богоматерью Тихвинской».
Мог ли ошибиться отец Павел, признав «Тихвинскую» в иконе «Богоматерь Одигитрия?» Никто из музейных сотрудников не знает, каким образом «Одигитрия» попала в Ярославский художественный музей. Документов о ее поступлении не сохранилось (а возможно, их и не было), но со слов тогдашнего директора музея В. П. Митрофанова известно, что икона «прибыла из милиции» около середины 30-х годов.
Какова же история бытования в музее этой иконы, перед которой упал на колени отец Павел со словами «Она, голубушка!» и долго молился? Впервые икона была зафиксирована в музейной описи 1941 года, а с 1950 по 1959-й «Богоматерь Одигитрия» находилась на реставрации в Государственной центральной художественно-реставрационной мастерской, но реставрационный паспорт ее ныне отсутствует. Икона была включена в каталог Всероссийской выставки в 1974 г. в музее им. Андрея Рублева. Но в том-то и дело, что в каталоге она лишь числилась, а на экспозиции ее никто не видел. По неизвестным обстоятельствам привезенную из Ярославля икону экспонировать не захотели.
— Почему? — спрашиваю я очевидцев тех событий, сотрудников Ярославского художественного музея.
— Понимаешь, — отвечают мне, — здесь чисто субъективные мотивы. Странная она какая-то, слишком динамичная, ни в какую экспозицию не вписывается. Ну что с ней делать? Директор музея и отказалась ее экспонировать.
Потом отвергнутая «Одигитрия» долго стояла в фондохранилище художественного музея — на полу, открытая всем сквознякам, пока ее, по выражению реставраторов, «не начало рвать», т. е. стали выворачиваться, поползли вкривь и вкось древние доски, рубленные топором. Музейщики скрепили «ласточкой» заднюю стенку и перенесли икону в более благоустроенное помещение.
По словам реставраторов, икона практически не изучена: несомненно только то, что доска принадлежит двенадцатому веку, а на ней — несколько слоев записи, причем один кусочек сохранился от тринадцатого века, другой — шестнадцатого, а третий — девятнадцатого…
После того как странная «Богоматерь» была отвергнута московскими экспозиционерами, отношение к этой древнейшей иконе сложилось тоже весьма странное.
— Двенадцатый век — подумать только! — восклицают реставраторы. — Еще до прихода монголо-татар на Русь! Уникальнейший памятник — и, по сути дела, в забвении.
Иконы ведь тоже как люди: им нужна забота, нужна любовь, нужны молитвы — тогда они оживают. Архимандрит Павел понимал это как никто другой. «Сколько бы не было икон или других святынь, каждая вещь была после кого-то,
