Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
– Но они же деньги платят!
– А кто об этом знает? Да если и знают, что здесь криминального?
Вечером Иван Савельевич встретился с заместителем начальника районного управления внутренних дел Сашей Успенским. Они знали друг друга давно и всегда помогали друг другу. Саша послушал, грустно улыбнулся.
– Что тебе сказать, Иван Савельич, не ты первый, попавший в такую ситуацию.
– Саша, они ведь такую организацию уничтожают! Неужели властям это безразлично?
– Может, и не безразлично, но те ведь по закону действуют. У них на зарплате целая свора юристов.
– Что же делать?
– Своим работягам объяснять, что их ждет. Только это может спасти твою контору.
Теперь каждый день Ивана начинался со встреч с «работягами». Как мог, он убеждал людей не продавать акции. Не всегда получался разговор. Многие молчали, но были и «говоруны».
– Ну что, задергались, «коммуняки»? – встретил его однажды знакомый экскаваторщик. – За нас волнуешься? Да мы любой власти нужны. Хомут на шею найдется. А вот куда вы денетесь?
Другие отмалчивались, но с акциями потихоньку расставались. В памяти свежа была еще эпопея с ваучерами, которые придумал Чубайс с демократами. Рассуждали просто: лучше сегодня на эти бумажки пару литров водки, чем завтра выбросить их в мусорное ведро.
Иван дрался за свой трест. Сколько сил было положено, сколько трудов, чтобы соединить звенья в один ритмично работающий механизм. Он давно понял, бросили предприятия: не выплывешь – тони.
Саша Успенский по своим каналам узнал, кто занимается скупкой акций. Оказались «тамбовские» – самые отмороженные бандиты в городе. Но успокоил:
– Им самим ваш трест не нужен, они по чьему-то заказу. Надо на главного выходить.
– Ты так говоришь, как будто я в большой дружбе с ними.
– Ты нет, но кто-то состоит. Попробую стыковать тебя с «иннокентьевскими», они раньше друганами были.
Встреча состоялась на следующий день. Ивана внимательно выслушали, но расстались без каких-либо обещаний.
Через два дня все завертелось. Пригласили сразу на встречу с главарем. Злые языки утверждали, что к губернатору легче попасть на прием, чем к нему. Месяцами «кореша» терпеливо ждали…
Ивана поразил офис: много молодых людей в черных костюмах, все с оружием. И здание ведь не на окраине, в самом центре: тут все открыто, все легально, так сказать…
Впустили Ивана в небольшой зал, обыскали, посадили в отдалении, велели ждать.
Вскоре вышел самый «главный». Ступал осторожно, прижав правую руку к животу. Оглядел всех внимательно и сказал, обращаясь непосредственно к Ивану:
– По просьбе наших друзей, принял решение: сделку прекратить, хозяину акции вернуть… Провести все расчеты в течении двух недель, ответственным от меня назначаю Комара…
Подойдя к Ивану, левой рукой похлопал по плечу.
– Повезло тебе, парень, – сказал он негромко, чтобы никто не расслышал. И ушел.
Иван остался сидеть в полном недоумении и удивлении. Он понимал, что произошел перелом, и вопрос, над которым он бился два месяца, решился так… И все же, что ему делать дальше, и как понять слова – «сделку прекратить и провести расчеты»?
– Здравствуй, Иван, – как сквозь сон, услышал он по-дружески теплый голос.
Сухощавый, средних лет человек, в дорогом сером костюме, белой рубашке и голубом в горошинку галстуке; ростом чуть выше Ивана.
– Здравствуйте, – с прежним недоумением ответил Иван.
– Я Комар, а так – Комаров Петр Николаевич.
– Вы меня знаете? – Иван все еще не мог выйти из напряжения последних минут.
– Знаю, знаю. И очень давно. – Ирония скользнула в серых, обостренных усталостью глазах.
– Давно? – удивился Иван.
– Да уж лет сорок… – Незнакомец вдруг взял руку Ивана, нашел на пальце старый шрам и показал свой: – Вспомнил?
Они внимательно глядели друг на друга. Петр улыбался, Иван смотрел, силясь найти знакомые черты: тогда, в зоне, Петр был стриженный, как все, теперь шевелюра, уложенная опытным мастером. Но без единой темной пряди, абсолютно седая.
– Пойдем, – сказал он Ивану. – Все решено. Не сомневайся.
За дверью встретил их колкий осенний ветер.
– Петр, неужели это ты? – Иван чувствовал, что не может, как прежде, называть друга детства Петькой.
– Как видишь…
– И как ты сюда попал?
– Будем считать, что в длительной командировке.
Ворота, пост охраны. Пропусков не спрашивали, а Петру вооруженные охранники отдали честь.
Кафе оказалось недалеко, современное, с темными стеклами. Петра здесь хорошо знали.
– Как обычно, – коротко бросил он официанту.
– По сто граммов за встречу? Через столько лет…
– Не откажусь, – отирая вспотевший от переживания узнавания лоб, сразу согласился Иван.
Поставив опустошенную стопку, Петр вытянул ноги, откинулся на спинку кресла.
– Да, друг, спина покоя не дает. Лечился – все без толку. Болит. Ну, что смотришь так на меня? Не можешь понять, кто я?
– Конечно, я ведь не у губернатора был, решали не члены городского правительства…
– Правильно. Решали бандиты.
– И кто ты в этом «теневом правительстве»?
– Вор.
– Кто?
– Вор в законе.
– И что ты воруешь? Не чемоданы же на вокзале?
– И это было…
– Значит, в законе?
– В законе. Хранитель традиций. Свои правила, свой кодекс поведения. Не должны иметь семью, не должны работать, ни в какой форме не сотрудничать с государством. В каком-то смысле мы – как монахи.
– Да как же это случилось, Петр?
Они вновь встретились взглядами, но Иван понял, что в глаза друга ему лучше не заглядывать. И стал рассматривать сервировку стола.
– Иван, это звание дают не каждому. Я горжусь своим званием. Вся жизнь моя связана с зоной. На воле я бываю редко, да она мне и не нужна. Сейчас я, можно сказать, в отпуске, но он скоро кончится. Ты делаешь свое дело, я свое, у каждого своя дорога. Мы ее сами выбрали. Вот так-то, кровный мой…
– И в чем же все-таки заключается твоя работа?
– Не стройка, не лесоповал. Разрешение конфликтов, вроде судьи. Свое государство – организация и контроль расходов из общих касс.
– Из «общака» что ли?
– Подкованный. Но если бы ты знал, скольким людям эти кассы спасли жизнь.
– Прости.
– Надеюсь, понимаешь, что настоящие воры ворочают миллиардами, на зоне они не сидят. Они в руководстве, уважаемые люди.
– Давно в нашем городе? – сменил тему разговора Иван.
– Я здесь не живу. Дела. Короновали одного вора.
– Наверное, такие коронации в секрете?
– Секретов нет, но афиши не печатаем…
– И корону надевают? – Не удержался Иван, хотя понимал: зачем ему эти подробности?
– Да нет. Вору торжественно наносят татуировку: сердце, пробитое кинжалом. Означает «смерть за измену».
– А что, вор в законе может предать своего собрата? – Иван чувствовал, не об этом нужно им говорить, но мальчишеское любопытство подталкивало к расспросам.
– Еще как. За нарушение воровских законов есть свои санкции. Три вида наказания. Первое – пощечина, ее, как правило, дают за оскорбление, к тому же публично, во время сходки.
– Всего-то?
– Не скажи. Авторитет вора уже пошатнулся, битый – чести меньше. Второй вид наказания – удар по ушам. Церемония развенчания вора в законе. Развенчивают за нарушение воровского закона. Хотя, разжалование может быть и почетным – по состоянию здоровья. Ну и третье наказание – смерть. Ею карают только за измену. Предателем считается тот, кто
