Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

— А знаешь ли, отчего я болен?

— Не знаю, ваше сиятельство!..

— Ну так я тебе скажу: оттого, что ты дурак.

Ермолов был известен ревнивым отношением к немецким генералам, состоявшим на русской службе и пользовавшимся особым расположением у царя. Однажды Александр I сообщил Ермолову о своем намерении поощрить его продвижением по службе. Выждав паузу, Ермолов ответил:

— Ваше величество, окажите милость…

— Какую же?

— Произведите меня в немцы.

У Ермолова спрашивали об одном генерале, каков он в сражении.

— Застенчив, — отвечал он.

Когда знаменитый государственный деятель граф М.М. Сперанский был в Перми в качестве опального, то в Светлое Христово воскресенье никто из священников не посетил его.

Однако одному священнику пришло на мысль зайти к знаменитому изгнаннику.

Он входит, и перед ним предстает в полной форме, с двумя звездами на груди, сам хозяин, который просит благословить пасхальную трапезу.

Священник извиняется и говорит, что он спешит к вечерне.

— Ах, батюшка, — сказал Сперанский, — я еще не разговлялся и теперь, к радости моей, посетил меня воскресший Спаситель в лице вашем, и я иду с вами в церковь.

Встречаясь на приятельских попойках с графом Шуваловым, знаменитый поэт и герой войны 1812 года Денис Давыдов предлагал ему всегда тост в память Ломоносова. И с бокалом в руках обычно цитировал его стих о почтенном предке графа:

— «Неправо о вещах те думают, Шувалов, которые стекло чтут ниже минералов».

Когда принц прусский гостил в Петербурге, шел беспрерывный дождь. Император Александр I изъявил по этому поводу свое сожаление.

— По крайней мере, принц не скажет, что ваше величество его сухо приняли, — заметил Нарышкин.

В войну с французами сын Нарышкина, служивший в армии генерал-майором, получил от главнокомандующего поручение удержать какую-то позицию.

— Я боюсь за твоего сына, — сказал Александр Павлович Нарышкину, — он занимает важное место.

— Не беспокойтесь, ваше величество, — возразил Нарышкин, — мой сын в меня: что займет, того не отдаст.

Вельможа N давал великолепные балы в Петербурге. Про него Александр Павлович однажды заметил:

— Он живет открыто.

Нарышкин поспешил прибавить:

— Точно так, ваше величество, у него два дома в Москве без крыш.

При Александре Сергеевиче Пушкине говорили о деревенском поверье, что тараканы залезают в ухо спящего человека, пробираются до мозга и выедают его.

— Как я этому рад, — прервал Пушкин, — теперь не буду говорить про человека, что он глуп, а скажу: обидел его таракан.

Президент Российской академии наук предложил в почетные члены графа Аракчеева. Академик Александр Федорович Лабзин поинтересовался, в чем состоят заслуги графа в отношении к наукам и искусству. Президент академии отвечал, что Аракчеев «самый близкий человек к государю Александру I».

— Если эта причина достаточна, то я предлагаю кучера Илью Байкова, — заметил секретарь академии, — он не только близок к государю, но и сидит перед ним.

Известно, что граф Милорадович любил играть в карты и играл большей частью очень несчастливо.

Однажды, после несчастливо проведенной за картами ночи, когда в кармане не осталось ни одного рубля, граф явился утром во дворец, что называется, не в духе.

Император Александр Павлович, заметив, что граф невесел, спросил его:

— Что ты скучен?

— Нечем заняться, ваше величество!

Государь пошел в кабинет, взял первую попавшуюся книгу, вырвал все печатные листы и положил вместо них туда сторублевые ассигнации, сколько могло уместиться.

Возвратясь в зал, государь подал Милорадовичу книгу и сказал:

— Прочти-ка, граф, от скуки этот роман, он очень занимательный!

Граф, схвативши книгу, отправился домой.

На следующее утро является снова во дворец, но уже с веселым видом, и говорит императору:

— Первый том я уже прочел, ваше величество, очень хорош… Не знаю, как второй будет?

Александр Павлович опять отправился в кабинет и, взявши другую книгу, повторил с нею ту же историю. Потом вынес ее Милорадовичу и сказал:

— Это, граф, том второй, и последний.

В одно из пребываний Александра I в Москве он удостоил некое семейство обещанием быть у него на балу. За несколько дней до бала хозяин дома простудился и совершенно потерял голос.

— Само провидение, — говорил Пушкин, — благоприятствует этому празднику: хозяин не может выговорить ни одного слова, и государь избавляется от скуки выслушивать его.

Однажды Пушкин задал вопрос предсказательнице Кирхгоф:

— А долго ли я проживу?

Кирхгоф замолчала и долго смотрела на карты. Потом глухим голосом сказала:

— Вы можете прожить очень долгую жизнь, если…

— Если?.. — как бы подтолкнул ее к продолжению ответа Пушкин, желавший услышать приговор гадалки до конца.

— …Если вы, сударь мой, в тридцать семь лет, на свою беду, не встретитесь с белым человеком на белой лошади.

Дантес ездил на коне белой масти. Предсказание сбылось…

Поэт Антон Антонович Дельвиг однажды позвал поэта Кондратия Федоровича Рылеева к гулящим девкам.

— Я женат, — отвечал Рылеев.

— Так что же, — сказал Дельвиг, — разве ты не можешь отобедать в ресторане только потому, что у тебя дома есть кухня?

Во время инцидента в театре полицмейстер спросил Александра Сергеевича Грибоедова:

— Как ваша фамилия?

Поэт отвечал:

— А вам на что?

— Мне нужно знать.

— Я Грибоедов.

Полицмейстер обратился к квартальному:

— Кузьмин, запиши: Грибоедов.

— Ну а как ваша фамилия? — поинтересовался Грибоедов.

— Это что за вопрос? — возмутился полицмейстер.

— Я хочу знать, кто вы такой.

— Я полицмейстер Ровинский.

Грибоедов, повернувшись к своему приятелю Алябьеву, воскликнул:

— Алябьев, запиши…

В 1824 году в день представления одного из своих первых литературных опытов — водевиля «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом», написанного совместно с Петром Андреевичем Вяземским, Грибоедов вместе с соавтором и приятелями устроили шумный обед и не заметили, как пролетело время.