Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко
У нас так мало товарищей, серьёзно работавших в этом жанре (рассказ), что было бы совершенно несправедливо не принять в Союз писателей молодого, безусловно талантливого автора, каким является Юрий Бондарев, подготовивший сейчас свою первую книгу рассказов» (та же папка. Л. 26).
Важное уточнение: Смирнов предлагал на том этапе принять Бондарева лишь кандидатом в члены Союза писателей, а между кандидатством и полноценным членством существовала огромная дистанция. Кстати, прохождение кандидатской ступени было обязательным в КПСС (тогда ещё ВКП(б)), а в Союзе всё зависело от степени талантливости человека. В кандидатах начальство оставляло, как правило, лишь тех авторов, чьи произведения ещё не давали повода говорить о несомненной талантливости. Но талант Бондарева был очевиден – видимо, литначальников в данном случае опять смущал факт нахождения отца соискателя в лагере.
К слову: в предложенном Бондареву в апреле 1951 года для заполнения личном листке по учёту кадров графа о судимости ближайших родственников отсутствовала. Но в той анкете был 37-й пункт «Семейное положение в момент заполнения личного листка». Бондарев в этом пункте указал следующий состав своей семьи: «Жена, мать и сестра». На Валентине Никитичне Мосиной он женился годом раньше, а вскоре она окончила институт и устроилась библиографом в Ленинскую библиотеку. Про отца молодой прозаик по понятным причинам не упомянул.
Казалось бы, после двух рекомендаций не последних в советской литературе людей – Паустовского и Василия Смирнова – вопрос о приёме Бондарева должна была на ближайшем же заседании рассмотреть Комиссия по приёму в Союз писателей. Но дело именно этого выпускника Литинститута почему-то стало тормозиться.
Бондареву намекнули, что вопрос упёрся в отсутствие у него изданных книг (хотя истинной причиной опять-таки был находящийся в лагере отец). Тогда он решил вернуться к этой теме и, наспех что-то поправив в старой рукописи, вновь сунулся в «Советский писатель» и вновь напоролся на Бабенышеву, которая в тот момент сидела без работы (из аппарата Союза писателей её уволили, как рассказывала Лидия Чуковская, за то, «что она пыталась заступаться за „безродных космополитов“» (Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. М., 2007. С. 186).
У критикессы оказалась отличная память. Получив новый вариант рукописи Бондарева, она пришла в изумление – ведь в ней ничего нового не появилось. Бондарев слегка отредактировал несколько текстов и совсем убрал из своей рукописи два самых неудачных рассказа. Впрочем, Бабенышева в своем новом положении не стала привередничать. 20 сентября 1951 года она в своём заключении отметила, что основа для первой книги имелась и издательству стоило бы прикрепить к Бондареву редактора. По её мнению, лучше всего у молодого автора получился рассказ «Поздним вечером». Отметила она и рассказ «Свежий ветер». Эта вещь понравилась ей многопроблемностью, из неё, как ей казалось, мог вырасти интересный роман. Кстати, Бабенышева считала, что на этой стадии рукопись Бондарева для редактирования следовало бы передать Вере Смирновой, поскольку та уже давно была погружена в материал.
Мнения Бабенышевой оказалось достаточным, чтобы вопрос о приёме Бондарева в Союз писателей рассмотрела ещё одна комиссия этой организации – по работе с молодыми писателями. Лишь 19 октября 1951 года её ответсекретарь, поэт Василий Кулёмин сообщил, что он тоже за приём Бондарева, но пока только в качестве кандидата. «Очень радостно, – подчеркнул он в своём заключении, – что автор внимательно изучает нашу жизнь, умеет подмечать в ней новое, типическое. В настоящее время он работает над сборником рассказов и повестью о шахтёрах».
По существовавшим тогда правилам после предоставления всех рекомендаций и заключений различных комиссий публикации соискателя корочки члена Союза писателей отправлялись на отзыв двум или трём членам приёмной комиссии. В случае с Бондаревым было решено ограничиться одним рецензентом, которым стала бывшая жена генсекретаря Союза писателей Александра Фадеева Валерия Герасимова. Она похвалила Бондарева за выбор правильных тем: «Рассказы Ю. Бондарева „Река“, „Свежий ветер“, „На острове“ посвящены теме труда советского человека, его мужественной борьбе с природой („Гена“), его новаторским исканиям („Свежий ветер“)». Но её смутила непроработанность некоторых сюжетов и невыписанность ряда героев. Особенно много замечаний Герасимова высказала по поводу рассказа «Гена»: «Не совсем убедительно нарисованы обстоятельства гибели плота и чудесного спасения геолога Кедрина молодой девушкой доктором Аней».
Но в целом Герасимова не отказала Бондареву в таланте. Её вывод был таким: «Но в общем в рассказах Ю. Бондарева много свежести и авторской наблюдательности. Написаны они скупо, без нетрудных литературных „красот“, композиционно слаженно». Правда, литкомиссарша осталась недовольна малым количеством присланных ей на отзыв работ. Но, с другой стороны, с каких пор степень талантливости автора определялась объёмом, а не качеством рукописей?
Пока Герасимова писала свой отзыв, стало известно, что в издательстве «Советский писатель» рукопись первого сборника Бондарева всё-таки отклонили. На этом настоял Иван Карабутенко. Он нашёл подходящими к печати лишь три рассказа, но этого ему показалось мало. Карабутенко безапелляционно заявил: пусть автор сначала пополнит рукопись новыми вещами, тогда и начнётся разговор о целесообразности выпуска его дебютного сборника.
В общем, до приёмной комиссии Союза писателей (она тогда называлась несколько иначе – приёмочной) дело Бондарева дошло 21 декабря 1951 года. Обычно на этом этапе редко кто из мастеров погружался в анализ текстов обсуждавшихся кандидатов. Литфункционеры, как правило, вели разговоры на абстрактные темы и потом дружно голосовали. Но тут начался предметный разбор публикаций и рукописей Бондарева. Особую активность проявили Александр Яшин, Фёдор Гладков и Галина Колесникова.
Я бы особо выделил выступление Яшина. Он остановился на рассказе Бондарева «Перед наступлением» и назвал его лучшим в представленной молодым автором подборке. Этот рассказ был написан на фронтовом материале, что тогда, подчеркнем еще раз, не приветствовалось. А Бондарев вдруг нарушил табу и сразу заслужил благодарность бывшего фронтового политрука и свежеиспечённого сталинского лауреата Яшина.
«Я читал рассказы Бондарева, – признался Яшин на заседании приёмочной комиссии. – Рассказ „Перед наступлением“, в нём говорится, что лейтенант разведчик вызван в штаб за пакетом в канун наступления. Рассказ очень поэтический, ничего особенного не происходит, но когда лейтенант приезжает в штаб, все его ощущения, поведение бойцов-разведчиков передают атмосферу перед наступлением очень тонко и убедительно, Особенно мне понравилось, как очень тактично и деликатно передано ощущение, что Сталин приезжает в штаб. Ночью на крыльце штаба мелькают огоньки трубки, и хотя никто не говорит, что это наверняка Сталин, может быть приехал командир дивизии, но у всех ощущение, что приехал Сталин. Этот рассказ мне понравился больше».
Кстати, Яшин не отмахивался и от других рассказов Бондарева. Он, в частности, отметил рассказ «Свежий ветер». Но за что?
