Чосон. Последняя династия Кореи - Пак Ён Су
Ван Седжо скончался в сентябре 1468 года, ему было пятьдесят лет. Чосонский престол перешел к восемнадцатилетнему Ли Хвану, который так и не «перерос» свои болезни.
Подобно многим образованным людям прошлого, ван Седжо писал стихи, только не лирические, а философско-назидательные.
«Великое Небо дарует великие благословения.
Я, человек ничтожный, удостоился благословения Неба.
Если вы всегда будете сдержаны, не будучи ленивыми или тщеславными,
То благословение пребудет с правителем и его подданными долгое время».
А жизненным кредо вана Седжо можно считать строку из одного написанного им стихотворения: «Всегда нужно думать, прежде чем действовать».
ГЛАВА 8
Ли Хван и его мать-наставница
Восьмой правитель чосонской династии Ли Хван, вошедший в историю как ван Йеджон, находился на престоле всего четырнадцать месяцев, и все это время государством правила его мать Чонхи-ванху, расставившая на все ключевые должности преданных ей сановников и членов своей семьи. Власть Чонхи-ванху была велика, но не всеобъемлюща. Большинство представителей правящего дома не одобряли ни правление женщины, ни передачу власти по линии потомков вана Седжо, особенно учитывая, что его преемник не мог править самостоятельно. Тем не менее, при жизни сына-вана, Чонхи-ванху удавалось крепко удерживать бразды правления в своих руках. Однако при этом она не могла контролировать чиновный аппарат так жестко, как ее покойный супруг. Это привело к росту интриг в высших эшелонах власти.
Наибольшую известность получило дело военачальника Нам И, отличившегося при подавлении мятежа Ли Сиэ. За свои заслуги двадцативосьмилетний Нам был назначен ваном Седжо главой Военного ведомства, и, проживи Седжо подольше, Нам мог бы дослужиться до главного государственного советника. Разумеется, любая успешная карьера вызывает зависть у окружающих, недаром же говорится, что один успех порождает сотню завистников.
По некоторым причинам Ли Хван недолюбливал Нама и этим ловко воспользовался один из его подчиненных по имени Ю Чжэхван. Ю также принимал участие в подавлении мятежа Ли Сиэ, но получил за это от вана «всего лишь» ранг пёнчочжонрана[67].
Ю обвинил Нама и еще одного чиновника военного ведомства по имени Ган Сан в государственной измене. Факт измены был засвидетельствован самим ваном, так что разбирательство по этому делу носило формальный характер и закончилось ожидаемым смертным приговором. За «бдительность» Ю получил повышение и впоследствии не раз прибегал к наветам для сведения счетов с другими сановниками. Но в 1507 году, в начале правления одиннадцатого чосонского вана Чунджона, Ю Чжэхван был разоблачен как клеветник и отправлен в ссылку, где и умер спустя четырнадцать лет. Справедливость восторжествовала, но разоблачение Ю не могло вернуть к жизни тех, кто был казнен по его обвинениям.
Массовое удаление от двора и из государственного аппарата чиновников-конфуцианцев сделало правление вана Седжо стабильным, но у любой одежды, как известно, есть изнанка[68]. Новая знать-консин, созданная стараниями Седжо, при всех ограничениях, вводимых ванами, обладала большими возможностями и активно использовала их в личных целях. Конфуцианцы-сарим находились вдали от столицы и не имели возможности повлиять на действия консин, они могли только критиковать действия чиновников, да и то – лишь в своем кругу, поскольку любая критика властей оборачивалась обвинением в государственной измене со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Главным злоупотреблением консин, как несложно догадаться, стал незаконный (или полузаконный) захват земли. К собственным владениям, полученным от ванов, представители знати добавляли распаханные целинные земли и наделы, купленные у разорившихся крестьян. В свое время, Тхэджо основатель запретил куплю-продажу земельных участков, но его внуку Седжону пришлось отменить этот запрет для стимуляции развития сельского хозяйства. Однако же, наряду с этим, были созданы возможности для злоупотреблений.
Отъём крестьянских наделов происходил по древней схеме – «сделай должником и разори». Чтобы поддержать нуждающихся крестьян, правительство предоставляло им беспроцентную зерновую ссуду для посева, которая возвращалась после сбора урожая. Пользуясь бесконтрольностью (из столицы невозможно было уследить за всем, что происходило в стране) чиновники устанавливали на эти ссуды проценты. Объяснения находились легко: «Прошлый год выдался неурожайным», «правительство готовится к войне» и тому подобное. Невыплата процентов в срок ввергала крестьянина в кабалу, которая заканчивалась продажей надела. Широкое распространение получила практика навязывания зерновых ссуд (разумеется, на процентной основе) тем, кто в них не нуждался.
Впрочем, разорять крестьян можно было и без навязывания ссуд – за счет самовольного введения новых натуральных податей или увеличения размеров существующих. Крестьяне же не могли противостоять произволу. Это в наше время из любого отдаленного уголка страны можно мгновенно связаться с любым государственным учреждением через интернет, а в стародавние времена за справедливостью нужно было ехать в столицу, а еще нужно было уметь грамотно составить жалобу и знать порядок ее подачи. Крестьяне, в большинстве своем, были неграмотными и не имели средств для передвижения.
Правда, иногда поиском справедливости мог озаботиться кто-то из местных землевладельцев-сарим, имевших определенные возможности. Но и в этом случае жалоба попадала к одному из высоких чиновников, который, разумеется, выступал в защиту своих подчиненных. Так что у крестьян имелся единственный путь к достижению справедливости – восстание.
Проведя на престоле около года, ван Йеджон неожиданно пошел на поправку. Так, во всяком случае, говорится в хрониках. Но нельзя исключить и того, что слухи о выздоровлении вана были распространены Чонхи-ванху и ее окружением. В семействе Ли, а также среди сарим, зрело недовольство правлением «ванби-узурпаторши». Потому для спокойствия в государстве было полезно продемонстрировать полную дееспособность вана и его активное участие в управлении государством.
Ван Йеджон умер в начале 1470 года, на двадцатом году жизни. Если не верить в выздоровление Йеджона, то можно предположить, что он умер от мучивших его болезней. Если же принять за факт, что Йеджон выздоровел или, хотя бы, был близок к выздоровлению, то возникает мысль об отравлении, организованном кем-то из представителей правящего дома.
Первенец Йеджона Ли Бун, рожденный в конце 1461 года старшей женой вана Чансун-ванху, умер, не дожив немного до двух лет, а сама Чансун-ванху скончалась после родов. Она была дочерью упоминавшегося ранее Хан Мёнхо, который со временем занял пост главного государственного советника и стал ближайшим сподвижником Чонхи-ванху. Можно предположить, что если бы Ли Бун пережил своего отца, то стал бы его преемником. Но на момент смерти вана Йеджона кандидатом в преемники считался его второй сын Ли Хён, рожденный Ансун-ванху. Ансун-ванху также принадлежал к роду Хан, но отдаленное родство не подвигло Хан Мёнхо на поддержку кандидатуры Ли Хёна, которому шел
