Евгений Решин - Генерал Карбышев

Много лет спустя Дмитрий Михайлович, провожая свою дочь на учебу в Ленинград, с восторгом вспоминал Михайловский замок, его гармоничные формы, его красоту, оставшуюся на века явлением в истории искусства.

И даже не упомянул о глухой мартовской ночи, когда в этом же замке с согласия сына — наследник престола — был задушен его венценосный отец. Цареубийство, дворцовый переворот — не этим было примечательно для Карбышева величественное здание, украшающее город на Неве.

Дмитрий Карбышев нашел свое призвание именно в инженерном училище. Поэтому его не утомляли, а радовали инженерные дисциплины. Топография и фортификация были для него весьма интересны. Теория сооружения кронверков и батарей раскрывалась перед ним, как ровная степь перед всадником, где ничто не заслоняет горизонта.

Он попал в свою стихию.

Теперь он твердо знал, чему себя посвятить.

Однако не следует полагать, что занятия поглотили его целиком и для него вовсе не существовало никаких других увлечений. С детства его манил таинственный сонм звезд в безбрежном небесном океане. Он задумывался над великой тайной мироздания. А когда в Петербурге ему впервые удалось попасть вместе со своим однокурсником Григорием Вискуновым в Пулковскую обсерваторию — там, заглянув в телескоп, он поразился увиденным. И долго не мог оторвать очарованного взгляда от Луны, от Венеры, от обоих ковшей — Большой и Малой Медведиц!.

Вискунов мечтал стать воздухоплавателем. Он грезил о межпланетных путешествиях и зачитывался Жюль Верном. Его дружок Дмитрий Карбышев раз и навсегда решил остаться верным военно-инженерному делу. И все-таки на досуге брался за астрономию, зачитывался книгами о звездных мирах.

— Зачем тебе, — удивлялся Григорий, — заглядываться на небо, если не стремишься летать?

— Хочу найти свою звезду, — полушутя-полусерьезно отвечал Дмитрий. — У каждого человека должна быть своя путеводная звезда!

Осенью 1900 года Дмитрий с отличными оценками по всем предметам закончил по первому разряду Николаевское инженерное училище и получил звание подпоручика.

Вскоре его назначили в 1-й Восточно-Сибирский саперный батальон.

С батальоном он находился в Мукдене. Оттуда был командирован на выполнение специального инженерного задания в Ляоян и Фын-Хуачен.

Задание выполнено точно в срок. Дмитрию Михайловичу доверяют заведование подрывным классом батальона, а вслед за этим и телеграфном.

В июне 1903 года Дмитрия Михайловича производят в поручики.

Жизнь в армии была заполнена ратным трудом.

Воинское соединение, в которое входил 1-й Восточно-Сибирский саперный батальон, совершило сложный и тяжелый переход в Маньчжурию. Солдаты еще были в пути, когда вспыхнула русско-японская война.

Как вступил в нее молодой поручик со своей ротой?

1-й Восточно-Сибирский саперный батальон укреплял позиции, устанавливал войсковую связь, наводил переправы и строил мосты, участвовал в разведке боем под городами Фучжоу, Кайджоу, Дачапу, Тишичао, Янтаем, Сандепу, обеспечивал действия пехоты, конницы и артиллерии в преодолении с боями Сандалинского и Гаутулинского перевалов, а в составе Восточно-Сибирского корпуса участвовал в боях под Шахэ и Мукденом. Отважный офицер вел своих солдат на выполнение заданий командования, успешно обеспечивал в инженерном отношении боевые действия корпуса.

29 марта 1905 года ему пришлось производить рекогносцировку маршрута от Хайуена и пунктов переправ через реки Ляохэ и Маятадазыхе, северо-западнее Инкоу. При этом Дмитрий Михайлович всюду делал съемки местности, промеры рек…

Май и июнь были для батальона особенно тяжелыми. Пришлось отходить с боями от Вафангау. Поручик Карбышев командовал гелиографистами — их отряд шел во главе войсковых колонн и поддерживал связь между ними. Не раз, идя впереди, солдаты Карбышева вступали в перестрелку с японскими заставами. Но это были уже привычные для Карбышева стычки с врагом. Примерно за полгода до этого Дмитрий Михайлович, командированный в Порт-Артур, попал в пути в засаду японцев. Собрав казачьи посты, он сумел их вывести из окружения и присоединиться к батальону.

Отважный офицер вел своих солдат на выполнение заданий командования; отражал натиск яростно атакующего врага. И в памяти Дмитрия часто воскресали рассказы отца о казачьих походах и перепалках, о доблести всего их казачьего рода.

Нет, он не осрамил фамильной чести Карбышевых, хоть война царской России с Японией и была проиграна.

Потеря Порт-Артура, как отмечал В. И. Ленин, обнаружила внутреннюю гнилость царизма. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Капитуляцию Порт-Артура Ленин считал прологом капитуляции царизма.

Дмитрий Карбышев прошел сквозь огонь, прокалился в самом пекле войны. Он оставался на полях сражений с первого до последнего выстрела. И выстоял.

Он показал себя не только храбрым, но и талантливым офицером-сапером, в совершенстве знающим свое дело. Карбышев постоянно заботился о солдатах и разделял с ними всю меру опасности и риска, все тяготы боев и походов.

Может быть, поэтому солдаты относились с особым уважением и любовью к своему командиру, хотя его назначили к ним прямо из училища и был он младше большинства своих подчиненных.

Его ратный труд был оценен по достоинству — три медали, пять боевых орденов! А последний, пятый — Святой Анны «За храбрость».

Да, он повторил и приумножил воинскую славу отца. Однако не кичился ею, вел себя так, как подобает русскому солдату. И тяжело переживал поражение, стоившее Родине многих жертв.

Конечно, он видел и то, почему все так произошло. Он был свидетелем невежества, тупости и продажности отдельных генералов и адмиралов.

Когда до Восточно-Сибирского саперного батальона, в котором служил Карбышев, дошли вести о революции 1905 года, о Кровавом воскресенье в Петербурге, о баррикадах Красной Пресни в Москве, среди солдат начались волнения: они настойчиво требовали скорейшего возвращения домой.

Но батальон, отправленный после войны из Маньчжурии в Никольск-Уссурийский, застрял там якобы потому, что перегружены Сибирская и Забайкальская дороги.

Солдаты настаивали на своем требовании. Особенно в роте, которой командовал Карбышев. Начались волнения, митинги, протесты. Дмитрию Михайловичу приказали усмирить «смутьянов». А он встал на сторону солдат, объяснил им всю подоплеку мнимых заторов на транспорте: солдат не отправляют домой не потому, что мало вагонов и паровозов, а потому, что царские власти боятся притока свежих революционных сил в центральные районы страны.