Ирвинг Стоун - Происхождение

Вскоре глазам Чарлза открылся вид на озеро, питавшееся подземными родниками; заканчивалось оно, по словам детей Веджвудов, "рыбьим хвостом" далеко за волнистыми газонами, цветочными клумбами и балюстрадой с большими шарами, покоившимися на каменных колоннах. На озере плавали дикие утки, утки-нырки и большие хохлатые чомги. На возвышавшемся противоположном холмистом берегу росли вперемежку зеленые буки, кошенильные дубы и каштаны, мирно пасся скот.

Оставив лошадь на попечение конюха, Чарлз вынул из седельных сумок дорожный саквояж, охотничьи сапоги и ружья и зашагал к парадному портику Мэр-Холла. Господский дом стоял в этих местах с 1282 года. Джозайя Веджвуд купил его в 1805 году и полностью перестроил. Сейчас это был благородный, но простой по архитектуре трехэтажный особняк с выкрашенными свинцовыми белилами оконными рамами, сводчатыми двойными дверями и полукруглыми ступенями, спускавшимися к озеру. Из обитой деревянными панелями гостиной доносились звуки игры на рояле, за которым сидела Эмма Веджвуд. Ей подпевала сестра Фэнни, которая была на два года старше. Характер у обеих был настолько покладистым, что в семье их окрестили "голубками".

С детства места эти были для Чарлза полны очарования. "Маунт гнездится на камнях, Мэр-Холл лежит в цветущей долине. Маунт прочно врос в землю. Мэр-Холл плывет. Маунт зажат в тиски узкой дорогой, рекой и массивными деревьями. Мэр-Холл открыт небесам, нежным волнистым холмам, кристально чистому озеру. Маунт – добротное жилище врача. Мэр – беззаботная мечта. Маунт – долг, Мэр – радость. Маунт – замкнутый, Мэр – открытый. Маунт – это реальность. Мэр – произведение искусства. Маунт – родственные узы, Мэр любовь. Маунт – буржуазен, Мэр – богемен. Маунт требует, Мэр – дает. Маунт заложен, Мэр – независим. Маунт – комфорт, Мэр – счастье. Маунт заточение, Мэр – освобождение".

Отворив парадную дверь, Чарлз вошел в прихожую и, оставив там всю свою поклажу, завернул налево в гостиную. Здесь он увидел обеих своих кузин, до такой степени увлеченных игрой на фортепьяно, что они даже не заметили его появления. Одна из них, Фэнни, была невысокого роста и некрасива. Дарвину бросились в глаза пятна румянца на ее скулах, но все равно лицо девушки оставалось бледным, как у французской куклы. Мать прозвала ее "мисс Генеалогия" – за склонность к дотошному ведению любых записей, будь то составление счетов, регистрация показаний термометра, перепись садового инвентаря, мешков с семенами и кормом или скота на ферме. Она не успокаивалась до тех пор, пока не добивалась точного ответа на вопрос "сколько чего". Ее братья шутили: "Фэнни создана для счета, но ее собственная фигура – не в счет".

"А вот Эмма совсем другая", – подумалось Чарлзу.

Самая любимая им из веджвудовских кузин – Эмма была всего на несколько месяцев его старше. Ее большие блестящие карие глаза подмечали все, но никогда не выражали отношения к увиденному. Волосы она носила на прямой пробор, с короткими локонами по бокам. У нее был точеный носик, но привлекательность лицу придавал все же рот – большой, яркий, с полной нижней губой. Твердый подбородок не добавлял ее внешности ни чрезмерной самоуверенности, ни агрессивности. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову назвать ее красивой, но все сходились во мнении, что у нее открытое, дружелюбное и, по правде говоря, считал Чарлз, очень милое лицо.

Даже подростками они не знали тайн друг от друга, без стеснения обсуждая любой вопрос, каким бы спорным или щекотливым он ни был, в твердой уверенности, что любая тайна останется между ними. И так уж повелось, стоило угрозе родительского наказания нависнуть над одним из них, как другой или другая тотчас приходили на выручку. Эмма и Фэнни месяцами гостили в Маунте. В Мэре иногда Эмма с Чарлзом отправлялись на охоту, катались на лодке или удили рыбу на озере; в Маунте она была его компаньоном во время плавания по реке Северн или в длительных прогулках по дальним холмам. Им нравилось бывать вместе, и они заботились друг о друге.

В особенности любил он ее голос: неизменно спокойный, без всякого надрыва или озабоченности. Чарлзу нравилась и Эммина фигура: чистая розоватая кожа полных округлых плеч, высокая красивая грудь, живот, правда, не был столь уж плоским, но бедра – изящные, ноги – стройные, а стопы достаточно большие, чтобы твердо ступать по земле. У Эммы была привычка вешать свои платья не в шкаф, а в изголовье кровати, класть на стулья или даже на пол. За эту привычку она заработала от матери прозвище "маленькой мисс Неряхи".

Закончив сонату, Эмма почувствовала, что в комнате кто-то есть, обернулась к двери и, подбежав к Чарлзу, звонко поцеловала его в щеку. Они не виделись несколько месяцев. Не снимая рук с его плеч, Эмма отступила на шаг и тотчас заметила необычную напряженность и скованность Чарлза.

– Случилось что-то очень важное, да?

– Чуть было не случилось, но, к несчастью, сорвалось. Отец дома? Лучше я расскажу вам обоим сразу.

– Он в библиотеке. Иди туда, а я распоряжусь насчет чая.

Чарлз прошел через гостиную в библиотеку Джозайи Веджвуда, отделанную дубовыми панелями. Джозайя сидел на обитом кожей стуле, поодаль от большого камина, у одного из двух высоких окон и читал "Оды" Пиндара. Он получил образование в Эдинбургском университете, любил литературу и изящные искусства и на всю жизнь сохранил интерес к научным изобретениям и механике. Хотя несколько дней в неделю он ездил по делам на свой фаянсовый завод в Этрурии, его куда больше интересовали раскраска керамики и эстетические качества изделий. Основанный его отцом завод процветал все годы, кроме времени наполеоновских войн, когда спрос на веджвудов-скую посуду упал столь резко и в самой Англии и в Европе, что Джозайя был вынужден из-за дороговизны содержания имения на несколько лет уехать из Мэр-Холла и снова вернуться в старый и более скромный особняк в Этрурии.

Джозайя Веджвуд был многосторонним человеком. Обожая охоту, он вместе с тем являлся основателем Королевского общества цветоводов, сад которого находился возле Кью. Он состоял членом Общества по поощрению сельского хозяйства, мануфактур и коммерции Баса и Западной Англии. В политике Джозайя был воинствующим либералом, писал памфлеты в поддержку Билля о реформе [Билль о реформе парламентского представительства – первая парламентская реформа 1832 года, предоставившая право голоса средней и мелкой буржуазии, давшая его также ряду новых промышленных центров и уничтожившая часть так называемых "гнилых местечек". – Прим, пер.], призванного расширить право голоса в Англии, и стоял у истоков движения за отмену рабства, после того как в 1807 году была прекращена работорговля. Нынешней весной он потерпел поражение на выборах в парламент от Ньюкасла; однако, ничуть не обескураженный, он намеревался выставить свою кандидатуру от Сток-он-Трента, чтобы пройти в первый "реформированный" парламент, которому предстояло собраться в 1832 году. Мэр-Холл издавна служил местом встречи для либеральной интеллигенции графства Стаффордшир.