Грэм Робб - Парижане. История приключений в Париже.

Именно тогда произошло что-то, по видимости, экстраординарное, но на самом деле совершенно обычное. В последующие годы это было описано несколькими участниками указанных событий, включая генерала де Буийе. Самый подробный и точный по времени самого инцидента отчет принадлежит ее священнику господину де Фонтанж, который записывал позднее свои беседы с королевой. Некоторые современные историки усомнились, что такое вообще могло случиться, но они живут в век, когда в городах полно всяких указателей, помогающих ориентироваться в пространстве, а улицы Парижа можно в несколько слоев покрыть картами города.

Когда экипаж исчез в ночи, королева и ее телохранитель покинули Тюильри через калитку, в которой они укрывались. Из указаний короля они знали, что должны повернуть налево, выйдя из дворца. Они также знали, что пойти в неправильном направлении невозможно и что, несмотря на мимолетное смятение, вызванное появлением экипажа Лафайета, они находятся всего в нескольких сотнях метров от места встречи.

Перед ними за парапетом была река, а чуть правее в свете зеркальных ламп – очертания моста Понт-Рояль, который вел на левый берег. Несколько фонарей горели в больших домах на противоположном берегу, но набережные были пусты, так что, не тратя больше времени даром, они перешли мост Понт-Рояль и поспешили на улицу, которая начиналась с противоположного конца моста.

Никто не знает наверняка, вел ли их господин де Мальден или, защищая королеву, он просто шел за ней. Двое других гвардейцев оставили свои личные отчеты об этом ночном приключении. Франсуа-Мелыии-ор де Мустье помнил только, что королева испугалась вида Лафайета и отделилась от своего проводника. Франсуа де Валори написал более подробный рассказ, но его записки были потеряны, и, когда он стал заново излагать эту историю в 1815 г., то обнаружил, что его воспоминания поблекли. Однако он все же вспомнил, что ему говорили, будто королева «сразу же отпустила руку своего сопровождающего и побежала в противоположном направлении, а телохранитель побежал вслед за ней, стараясь держаться поближе к ней». Третий гвардеец, который мог бы поставить все точки над «i», никогда не писал мемуаров по причине, о которой можно догадаться. Сама королева в беседах со своим священником снисходительно разделила вину: «Проводник знал Париж даже еще хуже, чем она… Они повернули направо вместо того, чтобы повернуть налево, и пошли по мосту Понт-Рояль».

В идеальных обстоятельствах разумный человек мог бы остановиться, чтобы обдумать ситуацию и понять, что если избранный маршрут правилен, то дворец Тю-ильри должен быть расположен на острове… Но обстоятельства не способствовали спокойным размышлениям, а так как нужная улица находилась приблизительно на той же линии, что и дворец, и улица Де-Лешель – хоть и в противоположной стороне, – то маршрут смятенному уму казался внушающим достаточное доверие.

Они попали на улицу Дю-Бак, получившую свое имя по названию парома, который раньше перевозил камни, из которых был построен Тюильри. Но уличные указатели были все еще редкостью: лишь в 1805 г. префект Парижа разобрался с путаницей, распорядившись написать названия улиц на желтых фарфоровых табличках – красными буквами названия тех улиц, которые шли параллельно Сене, и черными названия тех, которые уходили от нее.

Они прошли одну улицу, затем другую, ожидая в любой момент увидеть фиакр господина де Ферсена, стоящий на углу. Дорога слегка изогнулась направо и пошла между высокими стенами больших гостиниц, а затем между монастырем и часовней. Возможно, это было аристократическое предместье провинциального городка. Вычисляя их местонахождение с учетом возможных задержек, знания маршрута и того, что двигались они со скоростью около семи километров в час, они, вероятно, шли по улице Дю-Бак до тех пор, пока надежда найти улицу Де-Лешель не иссякла. И они не дошли до того места, где причитания и случайный крик мог заставить прохожего вообразить, что он наткнулся на тайное чистилище на краю города: улица Дю-Бак заканчивалась в районе, который когда-то был предназначен для прокаженных – между заведением для неизлечимо больных и лечебницей Птит-Мезон, в которой запирали сумасшедших.

Только теперь они повернули к реке. Но вместо того чтобы идти по своим следам, они избрали другой маршрут, будто в добавление к тому, что заблудились, они все еще не понимали, что их главной ошибкой было то, что они перешли через реку.

Здесь следует обратить внимание на господина де Мальдена. Вопрос о том, что он намеренно привел королеву не в то место, не встает. Он просто был человеком, привыкшим исполнять приказы, который оказался на незнакомой улице ночью с женщиной, которая кидается на проезжающие экипажи и имеет удивительную способность потеряться в нескольких метрах от собственного дома; более того, с женщиной, которой ввиду своего высокого положения могло не понравиться, когда ей противоречат.

Вполне возможно, что королева упрекнула своего сопровождающего в некомпетентности. Она могла даже предлагать ему способы подготовки к путешествию длиной менее пятисот метров. На кону стояли не только ее собственная жизнь, но и жизнь ее детей и мужа, не говоря уже о будущем цивилизованной Европы.

Промах господина де Мальдена, который состоял в том, что он не взял карту или не изучил ее заранее, является, наверное, не таким достойным порицания, каким он показался генералу де Буийе, когда тот писал свои воспоминания и возмущался «немыслимым невежеством» телохранителя королевы. (Он был слишком вежлив, чтобы критиковать саму королеву.) Но чтобы точно объяснить, как господин де Мальден сумел заблудиться, потребуется длительный экскурс в историю, которая сама по себе является долгим отступлением. Достаточно сказать (все же краткого отступления, в конце концов, не избежать), что господин де Мальден был человеком своего времени: он мог следовать велениям Разума, но он мог искать просвещения только там, куда Разум пролил свет.

В 1791 г. в Париже не было хороших карт города. Существовала одна или две красиво выгравированные карты, на которых были показаны улицы в надлежащих пропорциях. Эти карты были известны армейским офицерам, библиотекарям, королям и богатым коллекционерам; и немногие извлекали из них практическую пользу. Чужестранцам обычно советовали взобраться на какой-нибудь памятник, если они хотели, чтобы у них сложилось впечатление от города в целом. На грубых планах, которые продавали книготорговцы, было показано приблизительное местонахождение главных достопримечательностей и проспектов, но мало что еще. Карта должна была быть комплиментом городу, а не грубой демонстрацией его средневековых извилистых улочек и тупиков. На карте Куантеро «Париж сегодня» (1798) старательно пропущены все маленькие улицы, «так как иначе карта представляла бы собой настоящий хаос».