Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Рассказ об Аравийской экспедиции и об Аравии основывается главным образом на моей монографии об Александре, опубликованной в 1949 г. Лишь после исследований геологов и петрографов, работавших по поручению ЮНЕСКО для Саудовской Аравии, результатами которых я воспользовался, стало ясно, что многие горные массивы Внутренней Аравии вплоть до времен монгольского нашествия были покрыты лесами, воды там было намного больше и велась добыча полезных ископаемых[378]. Подобно Северной Африке и Ирану, Внутренняя Аравия тоже подверглась постепенному высыханию, причем первый его этап приходится на 1000 и 800 гг. до н. э. Затем наступает перерыв, а может быть, даже некоторое увеличение влажности, но около 1200 г. н. э. начинается второй этап засухи. Однако все это, в особенности результаты археологических раскопок, относящихся к культуре Бахрейна, требует более детального изучения. Лишь после последней, решающей засухи всюду, где нет родников, источников и близких к поверхности земли грунтовых вод, в Аравии стали преобладать пустыни, безлесные горные массивы и равнины, покрытые топкой, похожей на муку песочной пылью (автор наблюдал эту картину, например, на пути из Дамаска в Багдад через Рутбу).

Обо всех этих изменениях мы должны помнить, учитывая, что Нововавилонское царство при Набониде включало в себя Ятрию (Медину), а Аравийский полуостров древние называли «счастливым». Тем более следует иметь это в виду, занимаясь Аравийской экспедицией Александра. Несомненно, в задачи экспедиции входило освоение внутренних областей полуострова, но в первую очередь царя занимали прибрежные области, их освоение и подчинение, а также торговля с Индией.

Вся операция была направлена сначала против аравийцев, живущих на востоке Месопотамии; возможно, существовало и намерение пройти от Евфрата в глубь страны. Несомненно, из расположенного в устье порта Тередона флот направился к острову Икар, где, как уже упоминалось, предполагалось основать город и порт. Затем корабли должны были пройти вдоль геррейского побережья, а сухопутным войскам предстояло захватить и подчинить его. Ведь здесь находился центр торговли, которая велась между Индией и Финикией. Товары переправлялись на кораблях и верблюдах в обход Персидского царства, а вся прибыль попадала в руки аравийцев. Одной из главных задач экспедиции было, конечно, взять аравийскую торговлю под контроль империи. Несомненно также, что дальше экспедиция направлялась к Тилу, где предполагалось основать новую Александрию. Царь намеревался расселить в областях у Персидского залива западных семитов с Леванта и с их помощью оживить торговлю, с тем чтобы она достигла такого же расцвета, как на Средиземном море.

А сам Александр? Из царских дневников, эфемерид, явствует, что он хотел пуститься в плавание вместе с флотом[379]. Командование флотом было поручено Неарху, сухопутными войсками — по-видимому, Пердикке. Неизвестно, намеревался ли царь оставаться все время на корабле или собирался в случае необходимости брать на себя командование сухопутными войсками, как это было во время плавания по Инду. Согласно источникам, руководство экспедицией в целом должно было осуществляться Александром.

Поскольку все предприятие касалось Персидского залива, его цели и задачи довольно ясны, однако последующие планы царя большей частью лежат за пределами наших предположений. Несомненно лишь одно: флоту предстояло обогнуть Аравийский полуостров. Остается вопрос, собирался ли царь лично участвовать в дальнейшей экспедиции и думал ли использовать в ней сухопутные войска. О трудностях, ожидавших экспедицию, Александр мог узнать от Скилака, а также из отчета Анаксикрата, если этот отчет тогда уже был получен. Может быть, царь намеревался поступать в зависимости от обстоятельств, во всяком случае ему нельзя было надолго покидать империю, поскольку еще шла реорганизация армии, а воинское снаряжение и пополнение не прибыли из Македонии.

Немалое удивление вызывает у нас избранное для экспедиции время года. Поход через Гедросию был осуществлен в октябре и ноябре, т. е. в самое благоприятное время. Для экспедиции же по знойному, изобилующему испарениями Персидскому заливу были отведены самые неблагоприятные месяцы — июль и август. Правда, в это время дуют нужные ветры, но насыщенный парами воздух ухудшает видимость, и плавание становится весьма опасным. Что же касается сухопутных войск, то поход в период влажного летнего зноя был бы для них мучительно труден. Может быть, царь в безумной заносчивости, как некогда в Пенджабе, нарочно захотел выбрать самое неподходящее и неблагоприятное время? Правда, нам неизвестно, воспользовались ли македоняне сведениями Скилака и знали ли географию Оманского залива. Во всяком случае флот во второй половине октября должен был достичь восточной оконечности Аравийского полуострова и сменить здесь курс с юго-востока на юго-запад. Это было именно то время, когда юго-западный муссон сменяется северо-восточным. Вероятно, Александр и Неарх учитывали это изменение ветров. Ведь со времен Патталы направление и время муссонов были уже известны. Не исключено, что Неарх совершенно сознательно хотел воспользоваться западными ветрами Персидского залива; он знал, что, когда корабли обогнут восточную оконечность полуострова, можно будет использовать северо-восточный муссон. Ветер должен был гнать корабли вдоль юго-восточного побережья Аравии к Красному морю. Если бы все это осуществилось, то экспедиция совершила бы путь, давно уже известный арабам. Греки же познакомились с ним гораздо позже, при Птолемеях, когда Гиппал первым прошел из Египта в Индию. Если все это так, то до некоторой степени понятен выбор месяца для начала экспедиции.

Таковы были цели и планы экспедиции — может быть, не столь грандиозной, как походы против Персии или Индии. Но этой же весьма значительной операции царь собирался посвятить несколько месяцев; предприятие было смелым и рискованным, а учитывая страшный летний зной, не менее опасным, чем поход через Гедросию. Морской поход мог быть удачным, но сухопутная операция летом, как нам представляется, была обречена.

От фантастического плана обойти и Аравию, и всю Африку за один поход Александр давно отказался. К Карфагену не было подхода с запада. У царя за это время созрел еще один проект: двинуть вновь созданную армию с востока, от Финикии и Александрии, и завоевать таким образом господство над Средиземным морем. Это был последний грандиозный план Александра.

Смерть Александра перечеркнула не только проект Аравийской экспедиции, но и многие другие. Это и неудивительно, если учесть могущество его личности. В царской канцелярии, в особом архиве, гипомнеуматах, хранилось много проектов и предложений, накопившихся за многие годы. Одни были почти забыты, другие только что поступили. Часть из них оказалась не только подробно разработана, но и уже претворялась в жизнь. Поэтому после смерти царя их нельзя было просто предать забвению. Пердикке пришлось доложить о них войсковому собранию, чтобы аннулировать распоряжения и отменить планы Александра. Пердикка был очень заинтересован в этом. Поэтому он доложил самые дорогостоящие планы и проекты, представленные архитекторами и еще не утвержденные Александром. Во всяком случае Иероним, повествующий об этом со слов Ев-мена, мог узнать от него лишь о тех планах и проектах, которые Александр только намеревался осуществить или во всяком случае считал достойными серьезного рассмотрения[380]. Поэтому здесь не упоминается ни о канале для Эритрейского полуострова[381], ни о новом основании Смирны, а лишь о тех замыслах, к осуществлению которых царь собирался вскоре приступить. Нельзя, конечно, быть уверенным в том, что Александр осуществил бы все так, как проектировалось, но вполне можно составить определенное представление о его планах и намерениях, если бы смерть не настигла Александра. Ознакомление с его планами делает наши знания о царе более полными.