Борис Корнилов - «Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов

Обвиняемый

Не лирике больше звенеть…В конвульсиях падаю наземь я,Миражи ползут по стене,По комнате ходит фантазия.И очень орать горазд,В теоретическом лоскеНесет социальный заказДовольный собой Маяковский.

Любимая, извини,Но злобен критический демон.Я, девочкам изменив,Возьму нелюбовную тему…И вот —Из уютных квартирК моей односпальной кроватиС улыбкой дешевых картинИдет пожилой обыватель.Он, вынув мандаты свои,Скулит о классической прозе,Он в тему встаетИ стоитВ меланхолической позе.Он пальцами трет вискиИ смотрит в глаза без корысти…Я скромно пощупал листкиСлужебных характеристик,И, злобою ожесточен,Я комнату криком пронзаю:— Тут лирика ни при чем,И я, извини,Не прозаик,А радость вечерних икотСовсем не хочу отмечать я.Вот —Каждый прошедший годЗаверен у вас печатью.Житье вам нетрудно нести,И месяц проносится скоро.Зарплату по ведомостиВыписывает контора,И вы, хорошо пообедав,Дородной и рыхлой женеЧитаете о победахСоциализма в стране.А ночью при синих огнях,Мясистое тело обняв.……………

И мучает, туго старея,Хроническая гонорея[37].Вам эта болезнь по плечу,У вас не тощает бумажник,Но стыдно явиться к врачу,Боясь разговоров домашних…

Вдали розовеет восток,Неискренне каркает ворон, —Хохочет и пляшет восторгВ бреду моего разговора.Глядит на бумаге печатьПрезрительно и сурово.Я буду суду отвечатьЗа оскорбление словом,И провожает конвойУ черной канвы тротуара,Где плачут над головойИ клен и каналья гитара.

1927

Последнее письмо

На санных путях,   овчинами хлопая,Ударили заморозки.   Зима.Вьюжит метель.   Тяжелые хлопьяВо первых строках моего письма.А в нашей губернии лешие по лесуСнова хохочут,   еле дыша,И яблони светят,И шелк по поясу,И нет ничего хорошей камыша.И снова девчонка   сварила варенье.И плачет девчонка,   девчонка в бреду,Опять перечитывая стихотвореньеО том, что я —   никогда не приду.И старую сóсну скребут медвежата —Мохнатые звери.   Мне душно сейчас,Последняя песня тоскою зажата,И высохло слово,   на свет просочась.И нет у меня   никакого решенья.Поют комсомолки на том берегу,Где кабель   высокого напряженьяТяжелой струей ударяет в реку.Парнишка, наверное, этот,   глотаяГорячую копоть,   не сходит с ума,Покуда вьюга   звенит золотаяВо первых строках моего письма.Какую найду небывалую пользу,Опять вспоминая,   еле дыша,Что в нашей губернии   лешие по лесуИ нет ничего хорошей камыша?И девушка,   что наварила вареньяВ исключительно плодородном году,Вздохнет от печального стихотвореньяИ снова поверит, что я не приду.И плачет, и плачет, платок вышивая,Травинку спеша пережевывая…И жизнь твоя — песенка неживая,Темная,   камышовая.

1927

Цыганки

Не стоит десятки годов спустяСловами себя опоганить,Что снова цыганкиГрегочут, свистятИ топают сапогами.

Поют и запляшут —Гуляет нога,Ломая зеленые стебли…   И я вспоминаю   Шатры   И луга,Повозки цыганок и степи…

Держите меня…Это все не пустяк…Держите…Спросите —   куда я?

Но снова и гикают, и свистят,И врут про меня, гадая…

Среди обыденных людских племенВ Самаре, в Москве, в ЯрославлеЯ буду богат,И я буду умен,И буду навеки прославлен…Прекрасная радостьИ ласковый стыд, —Как жить хорошо на свете!..

……………Гадалка, прости,Мы не очень просты,И мы не зеленые дети.А наше житье —Не обед, не кровать, —К чему мне такие враки?Я часто от голода околеватьУчился у нашей собаки.Напрасно, цыганка, трясешь головой.А завтра…   Айда спозаранок…Я уйду с толпой цыганокЗа кибиткой кочевой[38],

Погуляем мы на свете,Молодая егоза,Поглядим, как заезды светятИ восточные глаза.

Чтобы пели,Чтобы пили, —На поляне визг, —Под гитару бы любилиНа поляне вдрызг,И подковками звеня,Не ушла бы от меня…Вы знаете?Это теперь — пустяк,Но чудятся тройки и санки,Отчаянно гикают и свистят,И любят меня цыганки.

<1928>

Провинциалка

Покоя и скромности радиВ краю невеселых березЗачесаны мягкие прядиТвоих темноватых волос.В альбомчиках инициалыПоют про любовь и про Русь,И трогает провинциалокНе провинциальная грусть.Но сон промаячит неслышно,И плавает мутная рань, —Все так же на солнышко вышлаИ вянет по окнам герань.

Ты смотришь печально-печально,Цветок на груди теребя,Когда станционный начальникНамерен засватать тебя.И около маленьких оконТы слушаешь, сев на крылец,Как плещется в омуте окуньИ треплет язык бубенец,А вечером сонная заводьТуманом и теплой водойЗовет по-мальчишески плаватьИ плакать в тоске молодой.

Не пой о затишье любимом —Калитка не брякнет кольцом,И милый протопает мимоС упрямым и жестким лицом.Опять никому не потрафив,Он тусклую скуку унес,На лица твоих фотографийГлядит из-под мятых волос.А ночь духотою намокла,И чудится жуткая дрянь,Что саваны машут на окнахИ душит за горло герань…

Но песня гуляет печально,Не нашу тоску полюбя, —Пока станционный начальникНе смеет засватать тебя.

<1928>