Борис Корнилов - «Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов

<1927>

«Айда, голубарь…»

Айда, голубарь[27],   пошевеливай, трогай,Бродяга, — мой конь вороной!Все люди —   как люди,      поедут дорогой,А мы пронесем стороной.Чтобы мать не любить   и красавицу тоже,Мы, нашу судьбу не кляня,Себя понесем,   словно нету дорожеНа свете меня и коня.Зеленые звезды,   любимое небо!Озера, леса, хутора!Не я ли у вас   будто был и не былВчера и позавчера.Не я ли прошел —   не берег, не лелеял?Не я ли махнул рукойНа то, что зари не нашел алее?На то, что девчат не нашел милее?И волости — вот такой?А нынче почудилось:   конь, бездорожье,Бревенчатый дом на реку, —И нет ничего,   и не сыщешь дорожеТакому, как я, — дураку…

1927

Ожидание

Грудь слезами выпачкав,Снова к вербе, к омутуТы уйдешь на цыпочках,Покидая комнату.

Только хлопнут двери там,Где кончалась комната, —Ходит ветер берегомК омуту от омута.

И приносит вести он,И уйдет назад, —На лице невестиномПолыхнет закат.

Руки сломит надвое,Плача и любя,Волны встанут, падая,Прямо на тебя…

Криками совинымиВ ельники игольчатые…Только за овинами[28]Дрогнут колокольчики.

Никого в овинах нет, —Может, тройка дикаяНа поляну вымахнет,Звякая и гикая.

Кручами и срывами,А над нею вороны —Пристяжные[29] гривамиМашут в обе стороны.

Тропками забытымиНа лугах и насыпяхКоренник[30] копытамиРвет поляну наспех.

Недолга у девушекИ тоска и жалоба.Где она? Где уже?Сам жених пожаловал.

Постели ему постельБез худого словушка, —Сбоку ходит коростель[31],В головах — соловушка.

Убаюкай, успокой,С новою тревогойТихо ласковой рукойГолову потрогай.

Высоко заря горит,Скоро утро будет,Ветер ходит, говоритИ тебя разбудит.

Никого в долинах нет,И путями новымиВороной не вымахнет,Стукая подковами.

Не дрожали у рекиКони, колокольчики,Где шумят березники,Ельники игольчатые.

Не любили, не могли, —Нива колосистая, —Милый водит корабли,Песенку насвистывая.

На веселый хороводУ реки, у хутораМилый больше не придет,Уходя под утро.

Не твои картузыИ сапожки лаковые,Не в последние разыГлазыньки заплаканные.

1927

На Керженце

Мы идем.И рука в руке,И шумит молодая смородина.Мы на Керженце[32], на реке,Где моя непонятная родина,Где растут вековые леса,Где гуляют и лось и лисаИ на каждой лесной версте,У любого кержачьего скита[33]Русь, распятая на кресте,На старинном,На медном прибита.Девки черные молятся здесь,Старики умирают за деломИ не любят, что тракторы есть —Жеребцы с металлическим телом.Эта русская старина,Вся замшенная, как стена,Где водою сморена смородина,Где реке незабвенность дана, —Там корежит медведя она,Желтобородая родина,Там медведя корежит медведь.

Замолчи!Нам про это не петь.

1927

Лирические строки

[34]Моя девчонка верная,Ты вновь невесела,И вновь твоя губернияВ снега занесена.

Опять заплакало в трубеИ стонет у окна, —Метель, метель идет к тебе,А ночь — темным-темна.

В лесу часами этимиНеслышные шаги, —С волчатами, с медведямиИграют лешаки,

Дерутся, бьют копытами,Одежду положа,И песнями забытымиВсю волость полошат.

И ты заплачешь в три ручья,Глаза свои слепя, —Ведь ты совсем-совсем ничья,И я забыл тебя.

Сижу на пятом этаже,И все мое добро —Табак, коробочки ТЭЖЭ[35]И мягкое перо —

Перо в кавказском серебре.И вечер за окном,Кричит татарин на дворе[36]:— Шурум-бурум берем…

Я не продам перо, но вотСпасение мое:Он эти строки заберет,Как всякое старье.

1927

Обвиняемый

Не лирике больше звенеть…В конвульсиях падаю наземь я,Миражи ползут по стене,По комнате ходит фантазия.И очень орать горазд,В теоретическом лоскеНесет социальный заказДовольный собой Маяковский.

Любимая, извини,Но злобен критический демон.Я, девочкам изменив,Возьму нелюбовную тему…И вот —Из уютных квартирК моей односпальной кроватиС улыбкой дешевых картинИдет пожилой обыватель.Он, вынув мандаты свои,Скулит о классической прозе,Он в тему встаетИ стоитВ меланхолической позе.Он пальцами трет вискиИ смотрит в глаза без корысти…Я скромно пощупал листкиСлужебных характеристик,И, злобою ожесточен,Я комнату криком пронзаю:— Тут лирика ни при чем,И я, извини,Не прозаик,А радость вечерних икотСовсем не хочу отмечать я.Вот —Каждый прошедший годЗаверен у вас печатью.Житье вам нетрудно нести,И месяц проносится скоро.Зарплату по ведомостиВыписывает контора,И вы, хорошо пообедав,Дородной и рыхлой женеЧитаете о победахСоциализма в стране.А ночью при синих огнях,Мясистое тело обняв.……………

И мучает, туго старея,Хроническая гонорея[37].Вам эта болезнь по плечу,У вас не тощает бумажник,Но стыдно явиться к врачу,Боясь разговоров домашних…

Вдали розовеет восток,Неискренне каркает ворон, —Хохочет и пляшет восторгВ бреду моего разговора.Глядит на бумаге печатьПрезрительно и сурово.Я буду суду отвечатьЗа оскорбление словом,И провожает конвойУ черной канвы тротуара,Где плачут над головойИ клен и каналья гитара.

1927