Сергей Кредов - Щёлоков

Григорий Иванович Петровский организовывает работу наркомата в центре и на местах, проводит первые коллегии. Тогда же наблюдаются первые сложности в отношениях между органами внутренних дел и госбезопасности (ВЧК).

Феликс Эдмундович Дзержинский (1917–1923) стал главой НКВД в дополнение к другим своим многочисленным обязанностям, фактически ведомством руководили его заместители М. Ф. Владимирский, затем — А. Г. Белобородов. При нем органы НКВД и ВЧК ненадолго объединяют (и вновь разъединяют при следующем наркоме).

Александр Георгиевич Белобородов (1923–1927) известен прежде всего как участник расстрела царской семьи в Екатеринбурге в бытность председателем исполкома Уральского облсовета. На посту наркома деятелен, однако реального политического веса не имеет. Работает в обстановке слухов, что НКВД упраздняют. К тому же оппозиционер, сторонник Троцкого. Одновременно с увольнением его исключают из партии, ссылают, позже расстреливают.

Владимир Николаевич Толмачев (1928–1931) занимается совершенствованием стиля работы аппарата НКВД, на большее у него нет полномочий. Он с сожалением оценивает Наркомвнудел как «второстепенную организацию». Запомним эту характеристику. В конце 1930-го НКВД РСФСР просто расформировали. А личная судьба Толмачева покатилась под откос и закончилась, как у предшественника.

В ближайшие три года страна обходится вообще без Наркомата внутренних дел! Затем создается мощный НКВД СССР, объединяющий, говоря нынешним языком, милицию и госбезопасность, и наступает период известных (печально известных) наркомов, в деятельности которых интересующая нас «милицейская» тематика — далеко не главная.

Генрих Григорьевич Ягода (1934–1936) удостаивается от Сталина звания генерального комиссара государственной безопасности, равносильного маршальскому. При нем расширяется система лагерей и колоний, которые быстро заполняются заключенными. Отсюда существенная часть забот наркома: силами НКВД возводятся важные хозяйственные объекты, например канал Москва — Волга, строятся шоссейные дороги. Справедливости ради следует отметить, что Ягода подписал ряд документов, осуждающих нарушения закона при производстве арестов и содержании лиц в местах лишения свободы.

Николай Иванович Ежов (1936–1938) ухитрился стать еще более одиозной фигурой, чем его предшественник. О милицейской составляющей в его деятельности говорить практически не приходится. Не до того ему было.

Лаврентий Павлович Берия (1938–1945, 1953)… В нескольких словах о нем как о наркоме сказать особенно трудно. Деятельность Берии на посту главы НКВД чрезвычайно разнообразна, конкретных решений и мероприятий — много, однако организационным строительством органов охраны правопорядка он не занимался. В апреле 1943 года из НКВД выделяется Наркомат госбезопасности (в 1941-м аналогичное решение приняли и тут же отменили из-за войны). Наследие Берии, имеющее отношение к теме данной книги, — амнистия 1953 года, предоставившая свободу не только «политическим», но и массе уголовников, а также попытка вновь объединить органы госбезопасности и внутренних дел (в 1954 году они разделятся на МВД СССР и КГБ СССР). Ну, и репутация ведомства…

Как только МВД отправилось в самостоятельное плавание, отцепившись от госбезопасности, оно опять становится «второстепенной организацией» в глазах руководства страны. Достаточно сказать, что очередной нарком Сергей Никифорович Круглов, по его словам, всего четыре раза удостоился аудиенции у Сталина, при котором он возглавлял ведомство семь лет. Задача министерства при Круглове — строить, строить и строить. Не случайно его называли «министром сталинских строек». Сергей Никифорович участвовал в переселении народов, создавал сеть особых лагерей и тюрем для «контрреволюционеров», но на фоне той плеяды силовиков считается человеком относительно приличным.

Николаю Павловичу Дудорову (1956–1960), выходцу из строительной отрасли, выпало испытание работать в период хрущевских преобразований. Он избавил министерство от некоторых непрофильных структур, в частности строительных главков. Немало сделал для реабилитации жертв политических репрессий в русле тогдашней политической линии. В итоге МВД СССР… упразднили. О Дудорове шутили: «Он отличается от Ивана Сусанина тем, что завел МВД в болото, где оно погибло, а сам он выжил и получил новое назначение». Ну, завел — не завел, но о ликвидации своего ведомства министр узнал едва ли не из газет, что достаточно характеризует отношение к нему со стороны руководства СССР.

Николай Павлович Стаханов считается одиннадцатым советским наркомом (министром) внутренних дел. Это некоторая натяжка: он возглавлял с 1955 года МВД РСФСР, поэтому после упразднения союзного министерства 1 мая 1960 года остался в милиции за «старшего». Достаточно опытный руководитель (десять лет был начальником погранвойск СССР, занимал и другие крупные посты), Стаханов в обстановке хрущевской неразберихи за год ничего не успел сделать. Отстранен от должности как несправившийся.

Вадим Степанович Тикунов (1961–1966), дипломированный юрист, имел все задатки стать хорошим министром внутренних дел. Некоторые важные решения, реализованные впоследствии, принимались при Тикунове. Он же подготовил воссоздание союзного министерства (тогда — охраны общественного порядка, МООП) и предполагал его возглавить. Пожалуй, Вадим Степанович не был крупным политиком и точно не обладал достаточным весом в команде Брежнева. Еще и не повезло…

Бегло просмотрев биографии двенадцати советских предшественников Щёлокова, мы можем сделать кое-какие выводы.

«Самый близкий к населению правительственный орган», как называли МВД до революции, в Советском государстве стал «второстепенной организацией» в глазах высшего руководства. Иное дело, когда его соединяют с госбезопасностью, наделяют политическими и карательными функциями. В такие периоды это ведомство-монстр, возглавляют его фигуры влиятельные и зловещие. Но как только органы внутренних дел отцепляют от локомотива госбезопасности, их начинают перебрасывать, как мяч, туда-сюда, могут и выбросить за ненадобностью. Снова — «второстепенная организация». Министры и наркомы — люди, как правило, малоизвестные, к тому же обреченные. Максимум ответственности при минимуме возможностей. Из двенадцати советских наркомов-министров шестеро (Рыков, Белобородов, Толмачев, Ягода, Ежов, Берия) репрессированы и расстреляны. Петровский много лет балансирует на краю пропасти, теряя в репрессиях близких. Круглов исключен из партии и доживает в нищете. Дудоров унижен, Стаханов «не справился», Тикунов тоже унижен и убран из органов без объяснения причин. Только один из двенадцати — Дзержинский — ушел с поста без видимых последствий для себя. Через много лет отыграются на его статуе… Как вам такая статистика? Могла ли она вдохновлять Николая Анисимовича Щёлокова?