Сергей Кредов - Щёлоков

Итак, «сегодня» Тикунова утвердят.

Минуло два месяца. Вадим Степанович до сих пор «и. о.» (министр давно утвержден). Теперь Брежнев для Тикунова уже труднодоступен, душеспасительные беседы ведет с ним Николай Анисимович, который заверяет, что генеральный экс-министра по-прежнему уважает и не оставляет надежды продавить на Политбюро обещанное решение.

Между тем Вадиму Степановичу начинают предлагать другие посты… Например — заместителя председателя Комитета народного контроля. Многоопытный М. А. Суслов при встрече журит Тикунова, что тот как-то серьезно все воспринимает. Не последнюю же ему в жизни должность предлагают! Сам Суслов, вон, десять лет отработал в народном контроле. Наконец 25 января уже 1967 года Тикунов вновь пробивается к Брежневу (тот хотел ограничиться телефонным разговором, но ловкий Вадим Степанович находился рядом с его кабинетом, и Леониду Ильичу ничего не оставалось, как сказать: «Заходите»).

Тикунов подробно записал и этот разговор. Тоже образец блестящей номенклатурной демагогии. Оба понимают, что экс-министр не кем иным, как самим Леонидом Ильичом, был поставлен в условия, в которых он не мог не проявлять нервозности, и эту нервозность Леонид Ильич поставил ему в вину. Кто же теперь будет назначать на должность влиятельного силовика нервозного и неуравновешенного человека?

«Беседа началась с того, что тов. Брежнев немного стал меня журить. Он отметил, что я веду себя слишком нервозно, что слишком много мнительности, что, несмотря на то, что Центральный Комитет думает обо мне, почему-то дело принимает особый характер. Даже известно, что вы выражаете недовольство мной…» и т. д. Леонид Ильич показал себя большим мастером таких разводок. В дальнейшем стороны согласились, что молодого экс-министра, ничем себя не скомпрометировавшего, давно можно было бы трудоустроить. «Разве вам не платят зарплату?» — удивляется Леонид Ильич. «Платят. Но есть ведь чувство человеческого достоинства. Оповестили, что назначат первым замом, но так и не назначили. Это тяжело физически и морально», — отвечает Вадим Степанович. Но теперь он уже согласен вернуться на партийную работу. Кончилось тем, что его назначили в ЦК первым замом в комиссии по выездам за границу. Уйди он раньше, добровольно, мог бы получить должность повыше. Спрашивается, зачем столько времени нервы мотал себе и другим?

Заключительные фразы из последней беседы Брежнева с Тикуновым, прежде чем последнего окончательно удалят с глаз долой.

«Брежнев: „Ты, Вадим, только не обижайся“.

Тикунов: „У меня нет обид“.

Брежнев: „Давай, чтобы у нас были отношения партийными. Уважай меня на том посту, на котором я, а я буду уважать тебя на том посту, на котором ты. А служим мы партии и народу“».

Получив такое напутствие в 1969 году, Тикунов отправился на пять лет в Румынию в качестве чрезвычайного советника-посланника. В 1974–1980 годах он был послом, сначала в Верхней Вольте, затем в Камеруне. По-видимому, африканский климат совершенно не подходил этому тучному человеку. В возрасте пятидесяти девяти лет он ушел из жизни.

Жестокая штука — аппарат. Тяжело тем, кто вне номенклатуры себя уже не видит.

…В конце 1966 года уязвленного В. С. Тикунова потянуло на литературу. На сатиру. Он стал писать ернические заметки о… Н. А. Щёлокове. Они любопытны как одно из первых свидетельств того, что некоторые считали поведение министра небезупречным с точки зрения этики. Опус начинающего сатирика назывался «Закройщик из Кишинева»:

«У нас широко известна история с закройщиком из Торжка. Игорь Ильинский увековечил и придал особое значение этой обычной профессии. Можно было бы и не возвращаться к этой теме, если бы не новый и более важный закройщик. В Москву этот закройщик прибыл из Кишинева. Прибыл не в Управление бытового обслуживания г. Москвы или, скажем, в Министерство легкой промышленности РСФСР, а прямо в Министерство охраны общественного порядка СССР. Конечно, по различным причинам, но, в основном, по инициативе БХСС тут оказываются люди разных профессий. Но к закройщику Борису Ефимовичу Швехеру БХСС пока никакого отношения не имеет. Не надо впадать в ошибку. Аккуратный и галантный портной из Кишинева в Министерстве пользуется всеобщим вниманием и заботой. При срочных делах в широкой столице закройщика сопровождают военные люди. Для повышения оперативности выделена специальная машина. Как-то Борис Ефимович заметил: „На ‘Волге’ не слишком подготовленные шофера“. И к услугам закройщика подкатила более просторная и более комфортная машина, правда, старого выпуска Горьковского автомобильного завода…

Хозяйственное управление Министерства предлагает ему квартиру из трех комнат для четырех человек. И хотя не один год стоит очередь из нескольких сот человек, Борису Ефимовичу квартира вне очереди…» и т. д.

Где тут правда, а где художественный вымысел? Согласно альтернативной версии, портной Швехер был перевезен из Кишинева по совету хорошо его знавшего Л. И. Брежнева, который в молодости был франтоват. Через управление делами правительства «закройщику» помогли разменять квартиры в Кишиневе на жилье в Москве. Впоследствии Швехер многие годы возглавлял в МВД пошивочный цех. А что до очереди на жилье в министерстве, то при Щёлокове она будет короткой[3].

Глава пятая

ЗА ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ДО КОММУНИЗМА

До Октября 1917 года на посту министра внутренних дел России сменилось 37 человек. В этом списке фигуры разного калибра, от случайных, промелькнувших в последние месяцы перед Октябрьской революцией, до государственных деятелей — В. П. Кочубея, М. Т. Лорис-Меликова, П. А. Столыпина.

В ряду советских министров (наркомов) внутренних дел Николай Анисимович Щёлоков — 13-й. Если считать с момента образования ведомства в 1802 году — 50-й. И был в этой должности рекордные 16 лет.

Кто они, 12 советских предшественников Щёлокова? Какое наследство ему оставили?

Среди них есть фигуры как известные, так и вовсе забытые, чьих фамилий не помнят даже специалисты. Первые обычно совмещали руководство наркоматом (министерством) с более важными для них обязанностями. И снискали себе известность отнюдь не на ниве охраны общественного порядка.

Алексей Иванович Рыков (пребывал в должности с 7 по 17 ноября 1917 года) за десять дней успевает подписать несколько документов (один из них — «Постановление НКВД об организации рабочей милиции»). После чего выходит из Совнаркома из-за политических разногласий с ЦК — «сбегает», по словам Ленина.

Григорий Иванович Петровский организовывает работу наркомата в центре и на местах, проводит первые коллегии. Тогда же наблюдаются первые сложности в отношениях между органами внутренних дел и госбезопасности (ВЧК).