В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
Надо сказать, что в Советской России было очень много желающих поступить в ряды Отдельного Псковского добровольческого корпуса, особенно среди крестьян селений, расположенных вблизи границы. К ротмистру фон Розенбергу довольно часто приходили оттуда гонцы и чуть ли не на коленях просили его помочь им перебраться сюда. Оказывается, что большевики тоже производили мобилизации Красной армии, и молодежь, скрываясь от нее, бродила по лесам, ожидая движения вперед добровольцев. По словам этих гонцов, если бы мы продвинулись за станции Торошино и Карамышево, то нашли бы там большое количество крестьянской молодежи, которой было бы достаточно, чтобы пополнить состав Отдельного Псковского добровольческого корпуса до его штатов. Ротмистр фон Розенберг, докладывая начальнику штаба об этом, неоднократно выражал пожелание сделать набег на пограничные места, но командующий корпусом генерал Вандам стоял за планомерную и закономерную работу и на подобный риск не соглашался.
Однако насколько этот взгляд командующего был в данном случае ошибочным и каких результатов мог бы достигнуть корпус при своем продвижении вперед, вполне ясно характеризуется набегом на Талабские острова, произведенным поручиком Пермыкиным.
Одни из гонцов, именно с Талабских островов, находящихся на Псковском озере и изнывающих под большевистским игом, попали к поручику Пермыкину, который, выслушав рассказ об их печальном положении, решил пойти навстречу их просьбам и помочь им освободиться от большевистского властвования. Разработав план экспедиции-набега на острова и подобрав себе помощников, поручик явился в штаб корпуса, чтобы испросить у командующего разрешение привести в исполнение операцию. Генерал Вандам, соглашаясь в принципе со всеми доводами, все же не решился на этот набег, объясняя свой отказ соглашением с германцами, которое обязывало до определенного времени не открывать военных действий против большевиков. После долгого уговора генерал Вандам обещал не препятствовать, но под условием, что он ничего об организации набега не знает и что весь риск этого предприятия таким образом ляжет исключительно на поручика Пермыкина.
Такого рода ответственность, конечно, не остановила предприимчивого поручика, и он, после коротких сборов, во главе со своими помощниками – около 15 человек, на другой же день рано утром выехал на одном из пароходов Чудской флотилии на Талабские острова.
Захват островов произошел без затруднений и был, собственно, произведен самими местными крестьянами, которые, вооружившись привезенным оружием, образовали сейчас же небольшой отряд под командой поручика Пермыкина и его помощников. Комиссары почти все были арестованы и повешены, после чего все население, могущее носить оружие, пожелало вступить в ряды Отдельного Псковского добровольческого корпуса, и у поручика Пермыкина образовалась весьма значительная добровольческая часть силой до одного батальона пехоты.
Эта новая боевая единица вошла в состав корпуса и отличалась за все время своего существования (впоследствии как Талабский стрелковый добровольческий полк в Северо-Западной армии генерала Юденича) неизменной доблестью и верностью.
Этот пример ясно подтвердил ошибочность взглядов командующего. Он не сумел оценить обстановки и использовать ее в своих целях, а между тем уже вполне определенно стало обрисовываться, что пополнить корпус до штата добровольцами из оккупированных областей вряд ли удастся. Кроме того, уже чувствовалось, что в германских войсках не все обстоит благополучно и что неудачи на Западном фронте сильно отразились на их духе и дисциплине.
Все это вместе взятое должно было бы обратить внимание русского добровольческого командования, но, к сожалению, эти события остались без соответствующей оценки, и германская революция явилась полною неожиданностью для корпуса.
С момента торжества революции в Германии, то есть с 9 ноября 1918 года, дело с формированием резко изменилось к худшему и корпусу приходилось переживать тяжелые дни. Трудность положения еще более увеличивалась непопулярностью командующего корпусом среди офицеров и особенно среди офицеров отряда Булак-Балаховича, которые критиковали деятельность генерала Вандама и обвиняли его в недостатке решительности.
Неудовольствием воспользовались заинтересованные в этом лица.
Для большой ясности картины необходимо несколько вернуться назад и указать, что Гаген после своего посещения «казино», где он был встречен русскими офицерами весьма холодно, совершенно стушевался и открыто не выступал, но в то же время продолжал свою работу и ежедневно посещал германское посольство в Пскове, а также германское учреждение под названием «Auslandshilfsstelle», начальником которого был гауптман Паризели.
С приездом в город Псков членов монархической организации Маркова 2-го во главе с сенатором Андреевским Гаген усилил свою деятельность и обратился к ротмистру фон Розенбергу с просьбой познакомить его с этими лицами, объясняя свое желание необходимостью для пользы дела соединить его монархическую группу, имеющую молодых энергичных деятелей и деньги, с монархической организацией Маркова 2-го, располагающей деятелями с известными именами.
Эту просьбу Гагена, без всяких комментариев, ротмистр передал сенатору Андреевскому, Панютину и Волкову, которые от этого знакомства определенно отказались. При этом они посоветовали ему быть осторожным с Гагеном, так как у них якобы имеются вполне точные сведения, что он состоит на службе германского политического отдела по вопросам информации о настроении среди русских деятелей и русского общества. Однако они просили все это оставить в тайне и отказ в аудиенции объяснить их отъездом в гор. Гельсингфорс, куда они действительно вскоре и выехали. Кроме того, те же лица, а также лейб-гвардии Конного полка полковник фон Вааль подтвердили, что Гаген был финансовым комиссаром у большевиков в 1-м Российском страховом обществе.
Сам Гаген также не отрицал своей деятельности у большевиков, но объяснял ее исключительно желанием получить необходимые средства для контрреволюционных целей. Последнее ему и удалось сделать путем «социализации» 8 миллионов рублей, после чего он покинул пост финансового комиссара, образовал монархическую группу и вошел в связь с германскими властями в Петербурге, с которыми и продолжает работать.
Не достигнув никаких результатов в попытке своей сблизиться с монархической организацией Маркова 2-го, Гаген обратил свой взор на отряд Булак-Балаховича, в пользу которого в городе Пскове он устроил благотворительный вечер, чем и приобрел его симпатии.
Гаген был недоволен генералом Вандамом, который не принимал его и не хотел слушать его советов, а потому он воспользовался настроением офицеров отряда Булак-Балаховича и предложил им сделать переворот, целью которого было устранение генерала Вандама от должности командующего корпусом и назначение на таковую ротмистра Булак-Балаховича с предоставлением последнему еще более расширенных диктаторских полномочий.
Осуществлению этого переворота помог случай с генералом Вандамом. Он, возвращаясь 15 ноября с ужина в отряде Булак-Балаховича, где его слишком усиленно чествовали, зашел на семейный вечер в Пушкинский дом[1] и там своим поведением дал повод к разговорам о его несоответствии должности командующего корпусом. На другой день весь город говорил о происшедшем событии, причем
