В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
Выслушав с глубоким вниманием рассказ поручика Видякина, я мог, конечно, только одно ответить, что отряд ротмистра Булак-Балаховича будет с радостью зачислен в ряды Северной армии.
Через два дня после этого разговора на нашу сторону перешли сперва два эскадрона под командой подъесаула Пермыкина (брата поручика), а за этими двумя и весь остальной отряд под командой самого “батьки” Булак-Балаховича.
Когда ко мне в кабинет вошел плотный, среднего роста ротмистр, с пятью нашивками на левой руке, говоривших о стольких же ранениях на поле чести, я сразу догадался, что передо мною Булак-Балахович, который был нашим героем в эти дни формирования; а когда через несколько дней я увидел один из его эскадронов, почищенный, подправленный и с новыми погонами отряда, то я убедился, что это действительно воинская часть.
Критиковать или, вернее, просто хаить другого очень легко и всегда можно найти недостатки, но, если глубоко вдуматься в то, что было сделано и притом по определенному плану ротмистром Булак-Балаховичем, то остается только восхищаться и преклоняться. Ротмистр свой отряд для контрреволюционных целей формировал не за надежным прикрытием каких-либо границ, а в стане врагов и еще каких врагов! Малейший неверный шаг, легкое замешательство – и все могло рухнуть, приведя инициаторов к смертному приговору.
Последующие руководители русских добровольческих частей на Северо-Западном фронте, желавшие подчинения своему голому авторитету старшинства, очень часто сетовали на Булак-Балаховича и обвиняли его в неисполнении приказаний, но мне кажется, что подобные жалобы лишь доказывают о неумении приказывать. Плох тот военный начальник, который жалуется на непослушание своих подчиненных и этим объясняет свои неудачи», – закончил рассказ ротмистр фон Розенберг.
Почти одновременно с переходом конного отряда ротмистра Булак-Балаховича на сторону Отдельного Псковского добровольческого корпуса перешла также и Чудская флотилия капитана 2-го ранга Нелидова в составе 3 судов, которая также была радостно встречена и зачислена в ряды корпуса.
Эти два перехода от большевиков сильно подняли дух корпуса, так как этот факт подавал надежду, что и в дальнейшем такие переходы будут иметь место и корпус, таким образом, быстро увеличить свой наличный составь.
С прибытием этих частей общая численность корпуса достигала уже 3500 человек.
Этот период, то есть конец октября, можно назвать расцветом формирования корпуса, и настроение, а также и обстановка все улучшались, давая радужные надежды на будущее.
К этому времени приехали из Петербурга члены монархической организации Маркова 2-го во главе с сенатором Андреевским, Панютиным и Волковым, которые передали ротмистру фон Розенбергу от лица своей партии глубокую благодарность и земной поклон, как первому инициатору и организатору русских добровольческих частей на северо-западе. Вместе с ними прибыли из Петербурга же лейб-гвардии Семеновского полка полковник фон Штейн (бывший, как указано выше, посредником и уполномоченным партии Маркова 2-го при переговорах ротмистра фон Розенберга с гауптманом Э. в Петербурге), капитан 2-го ранга Столица, штабс-ротмистр Андреевский 1-й, Андреевский 2-й и князь Оболенский. Новоприбывшие перед своим отъездом были у генерала Юденича, который одобрил их решение ехать в Псков и просил передать ротмистру фон Розенбергу его благословение на дальнейшую работу.
Одновременно с этим пришло известие из Киева, что генерал граф Келлер согласился принять командование Северной армией и утвержден в этой должности генералом Деникиным, который тем самым признал и новую добровольческую русскую часть.
Так относились вначале два командующих – генерал Деникин и генерал Юденич к русскому добровольческому формированию, происходившему под покровительством Германии, и по этому отношению нельзя было предполагать, что те же лица, выполняя веления «союзников», дойдут впоследствии до такой нетерпимости, что генерал Юденич объявит меня за работу с германцами «изменником своего отечества», а генерал Деникин на моем докладе о формировании Западной добровольческой армии напишет: «к черту Авалова и его немцев».
Насколько правильна была подобная фельдфебельская тактика, можно уже сейчас судить, ибо после того, как моя армия была убрана «союзниками» из Курляндии, большевики, избавившись от угрозы, быстро прикончили все другие добровольческие фронты. На этом факте я еще остановлюсь более подробно при дальнейшем изложении истории формирования на Прибалтийском фронте, а теперь возвращусь снова к Северной армии.
Вскоре пришла телеграмма от членов Государственной думы Дерюгина, Лавриновского, Горсткина, сенатора Туган-Барановского и Ветчинкина, из которой определилось, что указанные лица образовали при командующем Северной армией генерале графе Келлере Совет обороны Северо-Западной области. В телеграмме было требование немедленно выслать в распоряжение Совета обороны 300 000 марок-рублей, якобы для организации на юге бюро по вербовке офицеров и добровольцев в Северную армию.
Деньги были высланы в Киев и там переданы члену Государственной думы Горсткину, но никаких бюро открыто не было, а также не было отправлено ни одного офицера и добровольца, так как прибывшие в Северную армию Волынский добровольческий стрелковый полк силой в 150 человек под командой Генерального штаба подполковника Ветренко и Ярославский стрелковый добровольческий полк силой в 50 человек были отправлены из Киева мной, как это было указано выше, на средства вербовочного бюро Южной армии.
Интересно было бы узнать, на какую организацию употребил присланные деньги пресловутый Совет обороны Северо-Западной области?
В результате все постепенно выяснялось и налаживалось: так с приездом членов монархической партии Маркова 2-го установилась прочная связь с таковой; пришло известие от генерала графа Келлера о его согласии принять командование и одновременно было получено признание Северной армии генералом Деникиным; наконец снова проявили жизнь гонцы – члены Государственной думы.
В этот момент, когда политическая и военная работа начала приобретать определенные формы и впереди уже появились перспективы скорого осуществления всего задуманного плана, спокойно сидевшие бывшие люди различных классов, чинов и профессий зашевелились и заторопились также пристроиться к делу, опасаясь остаться за флагом в минуту, когда решалась судьба России. Все эти лица теперь тоже одобряли и сочувствовали начатому делу и якобы всегда были того же мнения, что нам необходимо в работе по восстановлению нашей Родины опереться на германцев.
Другими словами, когда все наладилось, тогда появилось много желающих работать, но начинать и принимать ответственность сперва никто не хотел и предпочитал выждать. Вот эта, то отличительная черта всех бывших людей везде проходила яркой полосой и была одной из причин всевозможных неудач. Получалась такая картина: бывших людей звали, упрашивали, они всегда отказывались под благовидными предлогами и выжидали, затем, когда все начиналось и делалось молодыми силами на свой страх и риск, тогда появлялись они и требовали себе место руководителей, но им, естественно, отказывали, и они, оскорбленные, принимались мелко мстить, вредя общему делу злыми интригами и гнусными сплетнями.
В этот период интенсивной и, можно смело сказать, дружной работы по
