Марк Ферро - Николай II

Итак, именно в то время, когда условия политической жизни в стране коренным образом менялись, царь объявил, что он, со своей стороны, ничего не изменит в порядках, установленных его предками. Тогда, правда, он был еще далек от политики. После коронации его внимание целиком захватывают отношения с его дядями, подлинными соправителями империи; ему предстояло также наладить свою новую жизнь в качестве царя, супруга, отца. Кроме того, его внимания требовали отношения с другими державами, где складывались семейные связи иного плана.

Драма, происшедшая во время коронации, привела к первой семейной ссоре, разгоревшейся в тот самый момент, когда заканчивалась церемония возведения на трон нового государя. Три брата великого князя Сергея Александровича, бывшего тогда генерал-губернатором Москвы, который, желая преуменьшить масштабы катастрофы, накладывавшей на него определенную ответственность, утверждал, что в программу празднеств не следует вносить какие-либо изменения, поссорились с четырьмя другими великими князьями — сыновьями Михаила, твердо отстаивавшими противоположную точку зрения. В результате большая часть празднеств была отменена, за исключением большого бала, состоявшегося в день коронации во французском посольстве, — факт, который не преминул отметить с досадой Вильгельм II.

При дворе Романовых стычки и семейные ссоры были делом частым. Великие князья, дяди нового царя, отличались неистовым, необузданным нравом, однако во время царствования Александра III им приходилось контролировать себя.

При молодом Николае II, с его мягким характером и «глазами газели», их больше ничто не сдерживало. Они могли теперь менять жен, овладевать теми женщинами, за которыми волочились. В ближайшие за коронацией недели Николай Николаевич получил развод у Анастасии Лейхтенбергской; Михаил, брат Николая II, отбил жену у офицера своего полка; дядя Павел стал содержать будущую графиню Палей; великий князь Кирилл женился на невестке царицы.

На той же неделе, когда состоялась коронация, во время обеда у князя Юсупова в соседней комнате раздался конский топот, дверь внезапно отворилась и в столовой появился красавец всадник — князь Г. Виттгенштейн, один из офицеров эскорта Николая II, обворожительный мужчина, которым увлекались все дамы при дворе. В руках у него был букет роз. Он бросил его к ногам княгини, после чего выскочил через открытое окно и исчез.

Александра, с ее подчеркнутой добродетелью и суровостью, не выносила подобных выходок со скандальным привкусом. Кроме того, она не ладила со своей свекровью Марией Федоровной, вдовой Александра III, светской, блистательной женщиной. Николай не посмел попросить мать отдать его жене драгоценности царской короны, и вдовствующая императрица продолжала хранить их у себя.

Однако Николай уступил Александре в другом: он снял пару раз своих дядюшек с их постов, правда, вскоре призвал их обратно, не желая портить семейные отношения. Лишь связь матери с генерал-адъютантом А. Барятинским сильно шокировала его: сцены между любовниками вызывали насмешки двора. Когда Николаю рассказывали об этом, лицо его становилось непроницаемо холодным, как и тогда, когда ему докладывали о поведении его дядюшек.

У Николая были три двоюродных деда: Константин, Николай и Михаил. Первый жил в отдалении от двора, в Крыму, с балериной. Второй был генерал-инспектором кавалерии, а третий, отец Сандро, — председателем Государственного совета и генерал-инспектором артиллерии.

Наличие четырех дядюшек ощущалось намного больше. Старший, Владимир Александрович, — натура артистическая, балетный меценат, будущий покровитель Дягилева. Вместе с женой Марией Павловной, урожденной герцогиней Мекленбургской, он устраивал самые пышные приемы в Петербурге. Алексей Александрович был скорее жуиром: он считался большим знатоком французской кухни и обожал «настоящих парижанок», которых приглашал в самые роскошные рестораны, — впервые французские рестораны, где бывали только мужчины, стали посещать женщины. Алексей Александрович имел звание генерал-адмирала и командовал русским флотом. Но в действительности его больше интересовало прошлое флота, его история, чем будущее. Он вышел в отставку после потопления эскадры, стоявшей на рейде Порт-Артура. Дядя Сергей Александрович был наиболее деятельным из всех. Будучи генерал-губернатором Москвы, он единственный занимался политикой, поисками улаживания государственного кризиса; его правление в Москве было омрачено трагедией на празднествах по поводу коронации; в конце жизни он проводил политику Плеве, преимущества которой отстаивал перед Николаем II. И тот и другой стали жертвами террористических покушений: один — в 1903 году, другой — в 1905 году. И наконец, Павел Александрович — великолепный танцор и обольститель женщин; на нем всегда был неповторимый костюм, вроде темно-зеленой венгерки, расшитой серебром, с малиновыми, плотно облегающими штанами, короткие сапожки, какие носили гусары Гродненского полка. После смерти первой жены он совершил двойную ошибку — женился на разведенной, к тому же не отличавшейся благородным происхождением. Ему пришлось покинуть Россию, куда он возвратился во время войны, получив в командование гвардию. Он никогда не вмешивался в политические дела, но во время Февральской революции 1917 года был единственным, кто не покинул императорскую семью и старался спасти династию.

Николая также окружали его двоюродные дядюшки, сыновья Константина Николаевича — Константин и Дмитрий. Первый был дилетантствующий поэт и интересовался образованием рекрутов. Второй в основном отличался пристрастием к лошадям. Затем шли сыновья Николая Николаевича: великий князь Николай Николаевич-младший, которого Николай II называл Николашей, и его больной туберкулезом брат Петр. Наибольшее влияние на Николая оказывал Николаша; он был само воплощение военного порядка; во время мировой войны командовал царской армией и обладал безраздельной властью. В семье Романовых ему завидовали, а Александра его ненавидела, приписывала ему — часто напрасно — все беды, которые выпадали на долю династии. Его упрекали за октябрьский манифест 1905 года, хотя он лишь советовал царю издать его для налаживания сотрудничества с избранниками народа; упрекали и за победы 1914 года.

В 1915 году, опасаясь, что он станет более популярным, чем сам царь, и подчиняясь настоянию Александры, Николай II снял его с поста главнокомандующего. В 1917 году, находясь в заключении, царь упрекал его в том, что он присоединился к командующим армиями, которые требовали его отречения. На самом деле великий князь высказал такое мнение, когда отречение уже произошло.